Поэт, любовью опьяненный
И опоенный горьким пивом,
Задумал написать любимой
Письмо в стихах. И, окрыленный,
Он чистый лист бумаги взял
И карандаш и стал трудиться.
Но что ни слог – то как-то вял,
Но что ни рифма – не годится.
Он рвал бумагу на клочки,
Свой карандаш о стол ломал.
А вместо букв писал крючки,
И волосы от злости драл.
Когда уж не осталось сил
И ум был сдавлен весом груза,
Он вдохновения просил.
Но нет, ему не пела муза.
Он душу дьяволу продать
Готов был, лишь бы пару строк
Сумел сегодня написать.
Ну, хоть бы фразу, хоть бы слог.
Как в клетке зверь метался он,
Стонал, рычал и матерился.
Ему не в радость был и сон,
Что пять минут всего продлился.
Он тосковал, любил, страдал
И ненавидел; так бывает.
Бумагу пред собою клал:
Грозил листу, что исчеркает.
Грозился сжечь его, порвать
И бросить как другие на пол.
Была невозмутима гладь.
Он от бессилия заплакал.
Он проклял всю любовь на свете
И сжег все прежние стихи.
Он застрелился на рассвете,
Когда пропели петухи…