* * *
Себя я в жизни не сберег,
Для мирной жизни и улыбок.
Как мало пройдено дорог.
Как много сделано ошибок...
Сергей Есенин
* * *
Среди седых кавказских гор,
Где ветер, не найдя простор,
С вершин в ущелья стужу гонит
И под Луною волком воет-
Там, среди гор стоит столица
Шуша - страны иной десница.
И узник там сидит в темнице.
Тому - истории страница:
Здесь два столетия назад
Миндальный вырубила сад,
Навьючив камнем караван,
Шуши царица - Натаван,
На видном с города холму,
Решила выстроить тюрьму.
"И для своих, и для врагов!"-
Указ царицы был таков.
А за тюрьмой обрыв глубокий,
Река Гар-гар берет истоки-
Течет, налившись горным соком,
В Шушу, хвалённую востоком.
В ту крепость сослан молодой,
Избитый, слабый и худой.
Два долгих года в Карабахе
Пленён - как в каменной "рубахе"...
Стена, не меньше, чем аршин-
Преступных стережёт мужчин-
Железо, камень и сосна,
И свет не виден из окна.
Сквозь жалюзи роняет луч,
Прорвавшись из-за чёрных туч,
Пятно блестящее с пятак,
Упорно разгоняя мрак.
И тихо дым плывет табачный,
В луче, узор рисуя мрачный,
А на решетке стали синей,
Сверкает изумрудный иней.
И бледен я, как свет Луны,
От той картины приуныл.
Рассудку голод лишь не вреден,
Ведь чёрный хлеб давно уж съеден...
И в этой камере - не день-
Я, словно в бочке Диоген,
Пишу пером ума творения,
Слагая жизнь в стихотворения.
.........................................................
Последнюю составив строчку,
Хотелось мне поставить точку,
Как в небе что-то засверкало
И наземь с грохотом упало.
Гром был умножен горным эхом,
Как будто, заливаясь смехом
Промчался в колеснице Зевс,
Метая молнии с небес-
И снова в небе тишина.
Ашуга песня лишь слышна-
Мелодия из саза льётся:
В той песне о любви поётся,
О том, что от любовных ран
Не помогает и Коран,
Что нет от той любви лекарства,
Что не поможет и богатство.
И, сквозь мотивы иноверца,
По ранам собственного сердца,
Сумел познать любви я суть-
Был мною пройден этот путь.
* * *
В стихах отразил свои юные годы
Любовь, что прекрасной была.
Но жаль, что она, словно горные воды,
Куда-то, увы, утекла.
Помню с девчонкою, очень красивой,
С кудрявою прядью волос,
Шли мимо фонтана с плакучею ивой.
В руке я портфель её нёс.
Слова и записки мои обещали
Любить её тысячу лет,
А губки её, цвета мака, шептали
Мне, слово заветное: "НЕТ!"
О, как я мечтал с нею в море плескаться
И слизывать соль с её плеч!
На желтый песок с шоколадным загаром
Мечтал возле ног её лечь...
Так многие парни, я знаю, мечтали
О чистой и верной любви.
И клятву любимой подружке давали,
Свидетельство взяв у Зари.
Но канули в Лету те гордые чувства
На звёздное множество лет.
В чём радость любви? В чем её благородство?
Кто даст им на это ответ?
Плакучая ива, наверно, не лила
Так много кристалликов слёз.
А девушка та никогда не любила
Подаренных мною ей роз...
Она научила сердцу так биться,
И первой сказала: "Конец!"
Она приказала любви той разбиться,
Оставив глубокий рубец...
....................................................
Прошло любви той, первой, бремя.
Но не способно даже Время
Рубцы на сердце, без следа,
Изгладить гладко. Навсегда.
Лишь образ вспоминаю той,
И вмиг вхожу опять
В блаженный, сладостный покой,
Когда ложусь я спать.
Я словно трогаю рукой
Волос прекрасных прядь.
Как будто вот она, со мной,
Когда ложусь я спать.
Отнюдь не хочется мне спать.
Так долго я лежал,
Что жесткой кажется кровать,
Но думать продолжал.
О чистой, пламенной любви,
Когда на воле был.
О том, как я ее в те дни
Так искренно любил.
О том, как кончилась любовь
Не по моей вине.
И как моя сгорела кровь,
Как топливо в огне.
В мечтах лишь вижу утешенье,
И к ним иду опять.
О, мои сладкие виденья!-
Когда ложусь я спать...
.................................................
И мне приснился белый жеребец.
Своею вьющейся златою гривой,
Мне, обнажая на груди рубец,
Скакал во тьме, в агонии ретивой.
Бурля, с глубокой раны кровь лилась,
В багряный цвет, окрашивая поле.
От ужаса кричать хотел в тот час,
Но голос мой срывался поневоле.
И сквозь ярмо свинцово-чёрной ночи,
Томящий был мне слышан стук копыт.
Сдавил я грудь, и, сколько было мочи,
Я вырвал из нее желанный крик.
И эхо многократно отозвалось.
Ночь, схоронясь, родила вдруг зарю.
И кровь в тумане будто растворилась,
Росой стилая свежую траву.
А белый жеребец, с златою гривой,
Растаял, словно утренний туман,
Оставив образ девушки любимой,
Вливающий в сознание дурман.
Сменился стук копыт на звон хрустальный.
К плечам, из ночи,- ниспадала прядь.
Просторный пеньюар полупрозрачный,
Нагую красоту не мог скрывать.
Грудь, обнажаясь в трепетном дыханьи,
Пьянящим цветом крови с молоком
Неповторимой страстью набухали
И вновь скрывались в платье голубом.
И за собою вдаль манили очи.
Стремясь мой обогнать в тумане крик.
И грация её сквозь бездну ночи
Плыла, блаженный сокращая миг.
И я бежал за ней. Срывался голос.
Ведь воздух стал тяжёлый и густой,
Но я догнал, не девушки той образ,
А мертвый дух! Холодный и пустой.
И в миг моё свершилось пробужденье.
В поту холодном свой я слышал стон.
Но тяжесть та сменилась в наважденье.
В небытие ушёл и странный сон.
=
Пусть правый зло переживет,
Когда оно в него вселилось.
Р.Г.
Опять, сто тысяч чертей,
Чуть свет глаза я протираю,
Постель поспешно заправляю,
Как будто жду к утру гостей.
Бьёт свежий ветер из окна,
А предо мной стоит стена.
От влажных глаз погас их фон:
Я ночью видел странный сон.
Застыл мой взгляд в сырой стене.
И таял, словно лёд в огне.
Сокамерник мой пошутил:
"Ты взглядом стену просверлил!"
А в той стене я увидал
Своё лицо среди зеркал.
А в зеркалах смеялось Зло..
Разбил я в нем свое лицо.
Не мог себя таким я видеть,
Чтоб человека ненавидеть.
Ведь я увидел в N-ный час,
Как Gluck und Gias vi leicht bricht das.*
Во мне играли чувства мести.
Хоть чувства те достойны чести,
Был мной разыгран инцидент,
Разбив мне жизнь в один момент.
В ту ночь, за городской чертой,
С обидчиком вступил я в бой.
Наган закашлял вдруг свинцом.
Стоял мой "враг" ко мне лицом.
А пуля первая, висок
Пробив,- пролила плоти сок.
Еще две пули в грудь попали.
Он был наверно крепче стали.
Он жизнь свою не отдал смерти.
Прошло уж много лет. Поверьте,
Я даже рад таким концом.
Я в жизни не был подлецом.
Домой приполз я как мешок.
И мною овладел вдруг шок.
В зобу моем дыханье спёрло,
И выворачивало горло.
Я проклинаю день тот бранный,
Когда нанес "врагу" я раны,
Схватив в кармане свой наган...
Толкнул на то меня Шайтан.
И с той поры сей акт, как тень,
Снедает душу каждый день.
Наполнена уж чаша ядом
Самим как будто Гиппократом.
И вот я здесь, в Шуше, сижу.
Сквозь прошлое себя ищу.
Здесь не хоромы, не палата,
А в темной камере - расплата.
Я не обрел в душе покой.
Его - убил своей рукой!
Огромный заработав срок.
В нем горький жизненный урок.
Чтоб лучше оценить свободу,
Пророк велел людскому роду
Её на время потерять,
Но твердо на ногах стоять.
Начав отсиживать свой срок,
С судьбой смириться я не мог.
Я был пленен своей судьбой.
А в сердце разгорался бой.
Орёл в неволе не живет.
И соловей в ней не поёт.
С горячей кровью сын Кавказа
Не слушал отчего наказа.
Внушали мне отец и мать
Одно и тоже слово - ждать...
Понятье это растяжимо.
Порой оно невыносимо.
И, взяв перо, в последний миг
Над писчею бумагой сник.
Нарушив свой обет молчанья,
Я маме написал посланье:
"Я тебе напишу и ни слова не скрою,
А сейчас, мама, я не могу написать.
Все равно решено злой богиней Судьбою...
От неволи её должен я убежать.
О живом ты не смей, мама, лить больше слёзы.
Не грусти о моей о заблудшей судьбе.
Всё равно отцветут мои годы, как розы,
И сгниют, как листва на осенней земле.
Завтра буду я вольный. Как безумная птица.
Ночь укроет меня, словно родная мать.
Города и дороги обещают мне скрыться.
Ну, а зелень лугов мне заменит кровать.
Жизнь я очень люблю! Но люблю больше волю!
Не простишь ты меня, знаю, мама, за то,
Что иду я искать свою горькую долю,
Уходя от тебя далеко-далеко.
И не думаю я, что меня остановят,
Если слёзы твои не смогли удержать,
То меня никогда и никто не догонит.
От погони любой я смогу убежать.
Не один, мама, я. Ты об этом не думай.
И напарника тоже ждёт дома мать.
Мы решили вдвоём этой ноченькой лунной
За колючий забор до рассвета слинять.
Если нас подобьют, мы друг друга не бросим.
Есть у нас, пусть суровый и волчий закон:
Мы у Господа Бога прощенья попросим,
Загоняя в себя свой последний патрон.
Чтоб остаться свободным... И не будет нам больно.
Промелькнёт в голове всё былое, как сон.
И войдем в мир иной, пусть не очень достойно,
Но зато в этом есть хоть какой-то резон".
..........................................................
Ночь. Холод. Злая тишина.
Чуть слышен лай собак на псарне.
Колючий провод и стена-
И рядом беглый мой напарник.
И громче слышен сердца стук,
До боли стиснутые зубы
И тремор напряжённых рук,
И бледные, как месяц, губы.
Слегка сознание пьянит
Свободы сладкой предвкушенье.
Видать, судьба опять сулит
Сквозь страх отведать искушенье.
Страстей горячих был исход...
Я шел конем. Неверный ход.
Я к бегству обратился зря.
Бежал тогда я от себя-
Ведь места нет роднее дома.
А коль в побеге, так оскома
До боли скулы вам сведёт.
Ведь в дом дорога не ведёт!..
И снова пойман.Снова суд.
И снова ощутил я зуд,
Почувствовав себя отроком.
Узнав, что на три года сроком,
За то, что преступил закон,
Я буду сослан далеко...
И вот я нахожусь в Шуше.
О, как мне тяжко на душе.
Ведь чужды эти стены мне.
В них нет как будто бы тепла,
И день не светится в окне.
Его сильней как будто мгла.
И грузно давит потолок
Несносной тяжестью на плечи.
Присел я в тёмный уголок,
Чтобы не слышать грубой речи.
В забвении сомкнулись веки,
И я представил отчий дом,
Таким, каким он был вовеки,-
Всегда с уютом и теплом.
Мне слышен стук часов настольных,
Мгновений драгоценных - счёт.
О днях напоминая вольных.
О том, что дома меня ждёт.
А иногда я слышу запах
Незабываемых тех стен,
Где, лёжа с братом на кроватях,
Мы провожали мирный день.
Где было просто и прекрасно,
И гамма красочных минут.
О, как мне хочется, ужасно,
Вписаться в тот земной уют.
........................................................
С тех пор, как я лежу "на дне",
Одно желание во мне:
Пристать у отчего причала,
И начать жизнь свою сначала.
В те дни я знал лишь две дороги.
По ним мои ступали ноги.
Однажды высказал оратор,
Что в жизни "Tercium non datur".*
Но предо мною новый путь.
И я познал его уж суть.
Лишь донесли бы ноги
До той большой дороги.
Готов я обойти весь мир,
Чтоб отыскать тот эликсир,
Глоток, который слаще мёда
И даст мне жизнь иного рода.
Я б совершил такой "круиз".
Но жизнь, подсунув мне сюрприз,
Костюм пошила, не героя,
А лишь отверженного волей.
Скользят здесь ноги, словно в тине.
И небо, словно в паутине.
Хоть предстоит нелёгкий путь,
К мечте я вырвусь как-нибудь.
Я к ней ползу, скрипя зубами.
Бегу. В воде гребу руками.
Я взял отчаянный прицел,
Поставив пред собою цель.
Пусть слишком дорог сей урок.
И хоть отнюдь я не пророк,
Судьбу себе я прорицаю.
Ту, что себе я выбираю...
Горит звезда судьбы моей.
Она - в созвездье Водолей.
К ней ноги мои вечными
Пройдут путями Млечными.
Сквозь Водолей; сквозь Рака;
Сквозь знаки зодиака.
И ,если надо, буду драться-
К своей звезде бы мне добраться.
Ведь жизнь... О, как она прекрасна!
И я люблю её ужасно.
И мать меня в письме спросила:
"Сынок, в тебе найдётся сила,
Чтоб продолжать с недугом бой?
Вернись сынок скорей домой!"
Как сок из раненной березы,
Мать льёт удушливые слезы.
И свечи восковые зря
Сжигает возле алтаря,
Моля о милости Иегову,
Собою жертвовать готова.
Я матери в письме клянусь:
"Я слаб, но я ещё держусь.
Хоть жизнь моя не очень сладка,
Но с ней моя смертельна схватка.
Оружие моё остро -
Ведь то бумага и перо.
Сражаюсь я с нависшей тучей,
Такою грозной и могучей".
To bi, or not to bi?
У.Шекспир
Расти и жизнью наслаждайсЯ.
Учись с природой обращатьсЯ.
Бери о, чудные мгновеньЯ.
Её порывы, вдохновеньЯ.
Носи с собою это имЯ.
Благодарю отец и мать,
Что вы сумели жизнь мне дать.
Что в этот благородный век,
Всего я прежде - Человек!
Потомок Евы и Адама...
Да, жизнь моя сплошная драма.
Я плод познания вкусил,
Хоть Бог не трогать плод просил.
Познал я страсть и упоенье;
Любви блаженное мгновенье;
Гармонию земли и рек,
Где царь природы - Человек.
Я воспеваю своё время,
Что человеческое племя
Технический вершит прогресс.
Таков людской наш интерес.
Живём в космической мы эре.
Уж побывали на Венере.
Об этом слышит целый мир.
В чём помогает нам эфир.
Широк наук диапазон.
О, человек, как ты умён!
Ты создал синхрофазотроны,
И изучаешь в нём протоны.
Глубины бороздишь морские.
И раны лечишь ты людские.
Проник ты даже в микромир.
Ты- слово чести- мой кумир.
Пусть существует разум вечно,
Чтоб человечество беспечно
На матушке планете жило
И мирные дела вершило.
Господь создал своих сынов,
Не королей и не рабов...
Ярма у них нет на плечах.
И принц родился не в парчах.
Так вот вам мудрый мой совет:
Не важно кто, каков твой цвет,
Друг, freund, Kardas, ахпер, кунак,
Вы - пальцы,сжатые в кулак.
Вам храм воздвигну рукотворный.
С небес Эвтерпой* вновь я окрылён.
Мой дух и разум гордый и свободный,
Молитвой в небо будет вознесён.
Молитесь все! - Язычник, иудей,
Католик ты иль православный-
Я призываю всех мирских людей:
Аллах, Будда, Иегова, Ра, Один...
Поэт, художник, оккультист,
Ашуг, шумер и атеист,
Индус, еврей и армянин,-
Господь в миру для всех един!
В нём философия Любви.
Основа, суть и смысл жизни.
Един для всех, как цвет крови.
Все Божьи твари - Божьи дети.
О,блудный люд, ступай в свой храм,
В таинства Божеские веря.
Тебя простят! Прости и сам,
Любовь всем своим сердцем внемля!
......................................................
Как одинокая гробница
Вниманье путника зовет,
Так эта бледная страница
Пусть милый взор твой привлечет.
И если после многих лет
Прочтешь ты, как мечтал поэт,
И вспомнишь, как тебя любил он,
То думай, что его уж нет.
Что сердце здесь похорон.
М.Ю. Лермонтов
О, дум блаженных сладкий миг,
Я к вам как к табаку привык.
Ищу огня, чтоб песню эту,
Разжечь в душе, как сигарету.
Я снова вспомнил школьный сад.
Её черты и нежный взгляд,
И яркий свет тех двух очей,
Что снятся мне среди ночей.
Вернись, мгновение, хоть раз.
Настань, желанный в жизни час.
Приди ко мне ты наяву -
Об этом я судьбу молю.
Её увидел в первый раз:
То был прекрасный в жизни час.
Я полюбил её навек,
Как только может человек.
Среди крутых кварталов Ортачала,
Через дорогу, в школе, шёл урок.
Там заложил любви своей начало...
Мне шёл тогда всего девятый год.
Цветы в руках и белые рубашки
На рыжем фоне школьных кирпичей
Мелькали, словно белые букашки,
Проснувшись от солнечных лучей.
Был первый взгляд. Улыбка нежной дамы.
И первые, с волнением, слова.
И хруст кирпичной крошки под ногами,
И робко потуплённые глаза.
Мы взглядом встретились вдвоем,
То было в классе во втором.
Она тихонько подошла,
Спросила что-то - и ушла.
Её глаза сразили цель.
И я бежать за ней хотел.
Но будто скован с партой был...
С тех пор одну её любил.
Как звать её, я не пишу.
Её назвав,- я согрешу.
И вот теперь о ней грущу.
Иного чувства не ищу.
О, где же ты, моя любовь?
Приди! Вскипает в жилах кровь.
Ты растворилась как в воде.
Тебя искать, скажи мне, где?
Иной не ведал красоты.
Искал везде её черты.
И в песнях дующих ветров;
В журчанье быстрых ручейков.
Я часто уходил из дому.
И сердце радовалось лону
Прекрасной, сказочной среды.
Я в годы те не знал беды.
Ходил по улицам босой.
По утренней траве с росой
Ступал я в новый день в надежде
Познать неведомое прежде.
А переулков лабиринт,
Закрученных порою в винт,
Моё бросали сердце в страх.
Блуждал ведь я в чужих дворах.
Но я не ныл, а духом пел.
Проголодаться хоть сумел.
И мне не позволял мой мир,
Спросить про свой ориентир.
Я допоздна порой бродил,
Пока свой двор не находил.
И тайно в сердце ликовал,
Что я дошел. Что не пропал.
И вновь меня манили скалы.
Я был тогда отважный малый.
Взобравшись на "Орлиный" пик,
С восторгом поднимал я крик.
И крик тот отдавался эхом:
Гора над слабостью людской
Как будто заливалась смехом!
Швырнул я камень к ней ногой.
У ног раскинулась гора,
Как горб гигантского слона
Её ландшафт от ветра вьётся,
Как будто "слон" вот-вот проснётся.
А в воздухе орёл парил.
Наверно, он в горах тех жил.
Там одинокий склеп стоит,
И тишина вокруг царит.
Убрав растительность с плиты,
Я прочитал один куплет.
Та эпитафия гласит:
(Запомнил я на много лет.)
"Остановись, прохожий!
И не топчи мой прах.
Ведь я теперь уж дома,
А ты ещё в гостях".
Кто ты, о, странный человек,
Что на горе орлиной
Лежишь, быть может, целый век
Недвижимо и смирно?
Каким же странным надо быть,
Чтоб дать такой наказ,-
Вдали высокой схоронить
Себя от многих глаз?
Но кем бы там уж ни был ты,
Я соберу тебе цветы.
И возложу у твоих ног
Прекрасный маковый венок.
Пусть ярко-красный мака цвет
Вольёт в гробницу яркий свет.
И пусть в твоём загробном мире
Сыграют ангелы на лире...
И я о гордых чувствах пел.
Ведь я был счастлив и влюблён.
И разум мой запечатлел
Живой цветок и вечный сон...
Борись, борись художник,
Не придавайся сну.
Ты времени заложник,
У вечности в плену.
Б. Пастернак
Вдруг прошлый мир во мне качнулся.
И вновь я в камере очнулся.
Дрожь пробежала вдруг по телу,
Покрыв воспоминанья тенью.
Здесь от всего отходят тени
Тяжёлые, как будто стены
Повисли на худых плечах,
Родив тоску в моих очах.
А голод вымотал желудок.
Сто лет не ел я свежих булок.
Но, Боже, что это такое,
В кармане щупаю рукою?
Был шоколад там с передачи.
Он нынче как ниспослан небом.
Я разделил... А как иначе?..
И стали есть то с черным хлебом.
Заманчивую отгоняя мысль
Тот шоколад в мгновенье съесть,
Чтоб вкус подольше ощутить,
Мы хлеба взяли – всё, что есть.
Чтобы голодный видел глаз
В несправедливом мире этом,
Кусали мелко, много раз,
Тот шоколад с тем чёрным хлебом...
Но вот ресурсы исчерпались.
Был нами съеден шоколад.
Воспоминанья лишь остались.
Хоть не был сыт- зато был рад!
И вспомнил как-то друг голодный,
Как мы нашли однажды "клад".
А я в кармане шарил подол,
Чтоб отыскать там шоколад.
И чтобы голод нас не мучал;
Чтоб сей вопрос не докучал;
Чтоб заключить ту жизнь в кавычки,
Забыв тюремные привычки,
Зажег свечу я у окна,
Любуясь пламенем огня.
А за окном дождь проливной
Льёт слезы горькие. Весной
Он плачет и стучит по крыше:
-Земляк, пожалуйста, потише.
С унылой песней этой пусть
Вольётся в душу мою грусть.
Унылое ты слышишь пенье?
Ведь мой сегодня день рожденья.
Ты слышишь, как бушуют воды?
То от меня уходят годы,
Как кони, вглубь тумана мчатся-
За вороными не угнаться,
Галоп со рта им гонит пену,
И кляча им грядет на смену.
Промчались двадцать шесть коней,
Моих прекрасных юных дней,
Оставив лишь одни мечты,
Как вечно свежие цветы.
Из них сложу себе букет,
Чтоб в памяти, как рудимент,
Мои мечты не увядали,
А как шафран, благоухали.
Так, словно розовый букет,
В саду, что распускает цвет,
Своею нежной красотой
Пленили дух и разум мой.
........................................................
Но что за штука?! Боже мой,
Какой колдун ко мне спиной
Мою Фортуну обращает?
Ошибок мне он не прощает.
Напоминает мне на факте
О том моём печальном акте -
О том, что я, как Существо,
Своё встречаю рождество.
На этот раз железным лязгом
Замков, не подлежащих смазкам;
Той фразой, сказанной не раз,
Что снова вторил хриплый глас:
-Прогулка! - голос объявил,
И двери с шумом отворил.
-В шеренгу выстроиться в ряд!-
Таков тюремный здесь обряд.
-Сложили руки на затылке,
Иначе в ход пойдут дубинки!-
Смотритель издевался вслух:
- Пошли в загон! Я ваш пастух!
И мы пошли в закрытый двор,
Минуя тёмный коридор.
Но я седых не видел гор...
Лишь небо в клеточку и двор.
/ Лишь неба синего простор./
Холодный воздух жадно пью-
Я с детских лет его люблю...
Уж начал испускать гранат
Свой сладко-нежный аромат.
Весна-краса уже рядится.
И сердце стало чаще биться.
Уж распустили почки
Миндальные цветочки.
Я нынче очень рад весне.
Всё растворилось, как во сне.
Я этому, конечно, рад,
Что покидаю древний град.
Я узником шушинским был,
Но всё же край сей полюбил.
И я не пошлю ему проклятья,
Хоть стиснут был в его объятьях.
Шуша позволила мне шире
Взглянуть на жизнь в "преступном мире".
Не даст солгать мне этот лист,
Что перед совестью я чист.
P.S.
И пару строчек о Надежде,
С которой не знаком был прежде.
Ну, а теперь скажу, друзья,
Мне без неё никак нельзя.
С ней люди на войну ходили;
Из лабиринтов выходили;
И достигал свою тот цель,
Кто верить в дух её хотел.
Тот дух даёт нам вдохновенье,
Ведь наша жизнь - одно мгновенье,
Ведь навсегда от нас бегут
Прекрасных множество секунд.
Давно уж время то настало,
Чтоб древо жизни процветало,
Достаточно подлить воды-
И древо даст свои плоды.
Мечтаю слышать детский крик,
К которому я не привык.
Над грустью пусть одержит верх
Моих детей наивный смех!
И пусть раздвинется пучина,
Чтоб жизнь моя, как бригантина,
Плыла за счастьем по волнам.
тобы штурвал держал я сам.
Брегов не обойду я чудных.
Не повторю ошибок трудных.
Попутным ветром ветер вей!
Пока, друзья,
До лучших дней!
Р.Грузинский (Мхитарян)
Шуша, апрель 1984 год.
* - Как Gluck und Gias vi leicht bricht das.*
«Счастье и стекло легко ломаются» нем.
* "Tercium non datur".*
«третьего не дано»
* Эвтерпой*
Муза лирической поэзии.