Касание нечаянное целлофана...
С трудом над каменным приподнимаюсь дном,
К теплу сквозь девственные струи океана,
Переплетясь, тянусь и рвусь, сминаюсь, но
На сушу выброшенная, пускаю корни,
Кору сдирая, заползу на самый верх, –
За мной слизнят морские гады: ищут корма
И превращаются в земных скотов-химер.
А я едва передвигаю ложноноги,
Потом встаю на четвереньки и бегу...
Чешуйки, перья... Вихрем над зверьем убогим!
От смерти в небо к смерти удалось вспорхнуть!
Почувствовать, как решетят комет осколки,
Спланировать в пирокластический поток,
Под селевой рекой, упившись грязи, смолкнуть,
Вкорёжиться живьём в подножие хребтов.
И тело выпадает бляшками конкреций,
Перегнивает кровь столетьями в руду,
Пластами корчатся обугленные флецы,
Сочится газ, плюётся нефтяной бурун...
Ты любишь запах мела трупиков белесых?
Расплавленный вискозный «суп» не слишком густ?
Влечёт ли блеск обуглившихся трав и леса,
Окаменевшей расчленённой плоти вкус?
Забавно то, что жадно жрущий арендатор
В аренду предназначен на своём веку,
И счастьем будет, если вас – людей – когда-то
Хотя бы ископаемыми извлекут!
Живёте? Впрочем, это – бег по кругу,
А смерть – для всех! – не забытьё, а западня...
Отдёргиваю я от целлофана руку
И жду касания меня...
март-апрель 2010