Нежно, белым покровом от горестей,
по весне разрастётся ковыль степной.
Будет ветер застенчив до робости
от причастности к этой мечте земной.
Облака удивлённо на пол – пути
в дымку зелени трав окунутся:
то ковыль – шутник стадом тихих овец
обернётся... успей улыбнуться.
Серебристые ости, волна за волной,
выпьют золото звёзд горицвета.
Небо выдохнет прошлое влагой живой,
будь что будет... нам выпадет лето.
И от ветрениц белых до нитей седых
километры нетканого света
будут штопать, как иглы, печали живых,
наложив на несчастия вето.
А потом, на закате, багряным костром
вспыхнет белый покров в одночасье,
будет ночь изгибаться восточным шатром,
намекая на призрачность счастья.
Но поутру шелка растворятся, как дым.
Зацветёт и шалфей, полыхая лиловым -
так транжирить себя свойственно молодым,
да ещё... разве что... безоглядно влюблённым.
Веют ветры над степью, сопя в пустоту,
направленье одно – между небом и твердью.
А ковыль - точно вечный солдат на посту,
прорастает сквозь зимы, покрытые медью.