Посвящаю деду своему Гордиенко Павлу Еремеевичу и всем тем, кто ценой неимоверных усилий и потерь победил в той страшной войне! Тем кто на своих плечах вынес ее огромную тяжесть! Вечная память героям! Низкий поклон ,, рабочим муравьям"! ,, Еремей - муравей тянул по извилистой тропе свою травинку неподъемную и думал думу горестную. А надо сказать, думать ему не легче было, чем ношу свою нести - не положено! А он запретам вопреки думал. Думал и все тут! О том, что Усач Грозный наверху дуба могучего сидит, сверху поглядывает на муравьев да покрикивает. А муравьи без ропота несут ему наверх: кто муху копченную, кто таракана сушеного, кто личинку питательную, жирную. Он мало того, что покрикивает - это бы полбеды. Он и самими муравьями, не брезгует! Много под дубом тем головок муравьиных валяется. Забыл Усач, как спасли его от нашествия муравьев Рыжих, из соседней рощи. Задумал тогда их главарь Короткоус - весь лес отвоевать! Первым делом самый могучий дуб, чтобы все сверху видеть, вниз поплевывать, да на муравьев покрикивать! Испугался тогда Усач, растерялся. Только третьим часом в себя пришел. И попросил муравьев одолеть врага. А муравьи бы и без него пошли воевать - испокон веку от Рыжих да Черных дуб тот защищали. Еремея по причине сломанной ноги на войну и не взяли. Как одной - то, с Рыжими биться? Семья Еремея у самого корня проживала, потому и оказалась сразу же захваченной Рыжими. Те пошли выше - дуб завоевывать, а на корнях только часть их осталась, что бы армию личинками, да мухами обеспечить. Все отбирали Рыжие. Голодал Еремей, голодали детишки - муравьишки его. Муравьиха поплакала, погоревала, да и отправила его наверх. Чтоб помог своим прогнать Рыжих, освободить дуб от налетчиков. Прошел Еремей все секреты и заставы Рыжих. Чуть не сожрали! Пробился к своим и там, чуть в горячке не съели, но всеж взяли к себе. Сильно тогда Рыжие жали наших! Ох сильно! Долгих два с лишним дня бился Еремей. Хорошо бился! Не один десяток Рыжих к дубу сбросил. Усач, в награду козявочкой сушенной и листиком именным одарил. Не больно и хотел Еремей, ни козявок сушенных, ни листиков именных. За семью свою, за деток своих он бился, да за дуб могучий, на котором род его проживал! Прогнали Рыжих! Короткоусу по заслугам воздали. Приполз Еремей до своей семьи, тут его и схватили слуги верные Усача. За то, что почти два дня работал на захватчиков Рыжих. Схватили, да на десять дней труда каторжного, вдали от корней дуба - осудили. Муравьиха, как не умоляла стражников, как не трясла перед ними наградами мужниными - козявочкой сушенной и листиками именными, все одно забрали Еремея. Много таких было. Ему можно сказать еще повезло! У других и вовсе головы Усач пооткусывал, да вниз скинул.
Вот и тянет Еремей ношу свою нелегкую, да не ропщет. Не приучен... Возле тропинки дубок махонький. Проклюнулся из желудя, тянется к солнышку. Расправляет свои крепенькие ручки - листики. Не скоро, а все же рухнет дуб старый, а ем уж и смена подросла. Будет новый дом у муравьев."