Как приходской священник, толстый и лоснящийся,
Ладонью бережет от ветра
Огонек в лампадке,
Когда толпа безумная молящихся,
Кто - в холщовИне, кто - в пальто из фетра,
Глазами жжет чугунные оградки.
Как балерон с обтянутыми икрами
И скрученными плоскостопием ступнями,
Бежит, неся вперед единственную приму,
Когда народ следит за этим, льясь слюнями.
Когда случайно я найду тебя на улице,
И через месяц или два пойму, что ценного,
Я никому не расскажу (какая умница!),
Как мои вены стали и твоими венами.
Я буду прятать в сундуки тебя кусочками,
Сюда-твой аромат, а здесь и там - глаза.
Задумчиво рисуя на полях цветочками
Твои инициалы, я резко надавлю на тормоза:
Никто не должен знать! Я для себя решила.
Я буду над тобой трястись и пыль сдувать,
Как приходской священник трясся над кадилом,
И заставлял толпу за ним же повторять.