Вступление.
Виталий сидел на вертящемся кресле,
Бездумно смотря в монитор.
Он мог бы уехать с коллегами, если
Ему б захотелось. Простор
Казенного офиса был мягко сужен
Царившей вокруг полутьмой.
Виталий сидел, позабывши про ужин
И путь на машине домой,
Хотя покидал в дни другие тот офис
Он без промедлений. И дверь,
Над коей курсивом написано Otis,
Его поглощала как зверь.
Стеклянные стены. Рекламная лампа
Мерцала напротив него.
Икеевский стол. Скрепки, степлеры, штампы,
И прочего много всего.
К примеру, зажим для масонской удавки,
Точилка, прогнозы продаж,
Счета, Т-1, Т-12 и папки,
И файлики, и Cross Sauvage (1),
Отделанный хромом, подаренный тестем,
На третий с нулем юбилей,
А также письмо заказное с известьем
о некоей сумме рублей.
Виталий, однако, был сосредоточен
Не над содержаньем бумаг.
Едва выдыхая он пристально очень
Глядел в должностной Apple Mac.
Ссутуленный как пулеметчик в осаде,
Как вол, запряженный в ярмо,
Он думал напряжно, кому написать и
Отправить по мейлу письмо.
Над этим вопросом без нервов и матов
Он windows’ом новым завис.
Чрез час им из списка своих адресатов
Был выбран Акимов Денис.
(1) Марка подарочной авторучки
Письмо первое.
«Тема: Письмо другу».
Привет, ты куда запропал? Вообще как дела?
Вернулся уже или все еще тухнешь в столице?
Я там же пашу – совсем закусил удила.
Да, кстати, Андрюха сломал себе ногу – в больнице
Ему медсестра худосочная сразу дала,
Хотя его колют морфином, ему или снится
Или просто глючится – он мне звонил в пять утра
И выл, что его наркотой на всю жизнь закололи,
Мол, видит чертей и кричит, а в ответ доктора
Ему – со снотворным укол, и фантомные боли,
И бесы уходят. Приходит зато медсестра…
Ему не хватает работы, Рэд Лейбла и Оли.
С четвертого – отпуск. В Америку сразу рвану,
Ну, правда, в Центральную, в Южной – Моралес и Уго,
А в Северной… Визу оформить в любую страну
Легко, только в Штатах со всем этим сложно и туго.
Но это нескоро – я в корпоративном плену,
И мозг мне выносит Вадим Алексеевич. Сука.
С Маринкой покончено. Нет, ты не смейся, пойми –
Теперь навсегда, ну реально, ну все, ну нет шанса,
Что снова замутим… Дэн, сыт я по горло ****ьми.
«Повозка быстрее пошла, когда мисс с дилижанса
Сошла» - или если по-русски сказать, mon amis,
Ну, помнишь, про бабу и воз? Не хочу унижаться.
Да черт с ней… Денис, тебя ждет Ленинградский вокзал.
Давай уже в Питер! Едва не забыл: от наследий
Своих избавляться решил я. Тебе подписал
Квартиру на улице Купчинской, дом тридцать третий…
Неважно, найдешь. Там балкон, кухня, детская, зал.
Живи на здоровье! Ключи на втором – у соседей.
Письмо второе.
«Тема: Письмо сестре».
Привет, сестра, привет, привет!
Здоровый я иль нездоровый?
Живу я как анахорет,
Я брат плохой и сын херовый.
Сестра! Ты помнишь дивный сад,
Служивший местом для баталий?
Я был – Ми-6, а ты – Моссад
(хотя взаправду я Виталий,
А ты Людмила, так ведь, да?).
Проходит детство незаметно.
Где эти дивные года?
Умчались в никуда бесследно.
В деревню нас везли вдвоем
Далёко-далеко – за Стрельну.
Участок, дом, сарай с ружьем…
Я как-то думал: «Дай-ка стрельну!».
Попал тебе в стопу. С тех пор
Хромаешь ты, сестра, немного.
Сестра, сестра, не ставь в укор!
Сестра, сестра, суди не строго!
Тот день я отмолил в церквах,
Подолгу плакал у березок.
Забудь. А помнишь – еж в дровах
Застрял – ты ныла: «Ёзык, ёзык».
О церкви я заговорил
И вспомнил храм Святой Марии.
Сестра! Владыка Гавриил
Читал нам стих из Йеремии.
А, помнишь, старец Ларион,
Похожий на евангелиста…
Связаться б с ним. Так светел он,
Чтоб на душе бы стало чисто.
Ты Витю помнишь. Витя был хороший.
И Константин был Вити до плеча.
Его дразнили – мол, не вышел рожей
И ростом, и наличием прыща.
Мне жаль себя. Общенья голод –
Друзей так мало. (Правда, женщин до хера)
«Блажен, кто смолоду был молод».
Сестра, прощай, сестра, прощай, сестра,
Прощай, сестра, прощай, сестра, прощай,
Сестра, прощай, сестра, прощай, сестра,
Прощай сестра прощай сестра прощай
сестрапрощайсестрапрощайсестра
Письмо третье.
«Тема: Письмо от грешника к духовному учителю».
Велего Престола Господня служителю,
Пред Богом Всевышним за грешных просителю,
Крыжа (1) Христаго святаго радетелю,
С сердцем пылающим добродетелью
За всех христиан православных рачителю,
Нищих, сирот и вдов попечителю,
Старцу светлейшему Лариону,
Служащему по присно уложенному канону,
Живущему по положенному Исусом закону,
Чтящему мощи, алтарь, икону,
Посылает слова свои Виталий, раб Божий,
Со старцем Ларионом душою несхожий,
В пьянстве и бражде (2) подобный Дионису,
В отрочестве блазнивший (3) рабу Божью Василису,
Не могущий одолеть никакую алчбу (4),
В молодости блазнивший Елену, Божью рабу,
Совершающий грехи всякие разные,
Но верящий свято в свое безказние (5),
Донели (6) не открывавший Книгу Судей,
Зато сотворивший много безстудий (7),
Николи (8) не мысливший о пекле-геенне-аде,
Позволяющий себе Пресвятую Деву гаждати (9),
Не чтивший с рождения отца и мать,
Бранившийся словами «***» и «****ь»,
Лех кольки непщевающий о коснениях, (10)
Не певший ни разу в воскресных пениях,
В деяньях своих ни на грош необратный (11),
Презорством исполненный (12), удом развратный (13).
Пощади же, святейший, Виталия-имярека,
За то, что не читал Максима Грека,
За то, что бежал на комкание (14),
Токмо чтоб похмелье ушло часом ранее,
За то, что любит коксик поухати (15),
Да таче (16) ристать (17) нагишом по хате,
Что ведет себя перед вящим (18) как челядь,
А в кудесы (19) Христовы не может поверить,
Что как папежник (20) может от Христа отрекатися,
И как язычник любит голомя (21) претыкатися (22),
Се не просто, старче Ларион, послание,
Се моя исповедь и мое покаяние,
Никому не стал бы я о том говорити,
Но пред тобой и Христом как безмолвным мне быти?
Помилуй мя, старче Ларион, многогрешного,
В делах богоугодных отнюдь неспешного,
Поведай мне, старче, яко агиос (23) агнцу:
Меня после смерти к чертям либо все же к Отцу?
Передай Вседержителю мое покаяние,
Пусть Он все ж пощадит свое создание:
«Иисусе, для твари беспутной объятья раскинь,
И умножься во славе Своей. Аллилуйя! Аминь!».
И морок тварной жизни моей безоглядно уйдет.
К твоей милости грешный Виталий о пол челом бьет.
Перевод с древнерусского
(1) Крест
(2) Еда
(3) Совративший
(4) Страсть
(5) Безнаказанность
(6) Доселе
(7) Бесстыдство
(8) Никогда
(9) Бранить, ругать
(10) Нисколько не заботящийся о воздержании
(11) Неисправимый
(12) Высокомерие
(13) Половой орган
(14) Причастие
(15) Нюхать
(16) Потом
(17) Бегать
(18) Старший по положению
(19) Чудеса
(20) Католик
(21) Много
(22) Грешить
(23) Святой
Письмо четвертое.
«Тема: Моей отраде».
Мое солнышко, радость моя, жизнь моя, мой малыш.
Ты, наверное, спишь. Ты беспечно, наверное, спишь.
У тебя уже ночь. Между нами четыре часа.
Все леса да снега да леса да снега да леса.
Ты должно быть во сне своем видишь тот чудный отель,
Где у нас было все, что нам нужно – вино и постель.
Я с утра просыпался и видел твой ласковый взгляд,
И в бокалы разлитый вчера красный сладостный яд.
Каждый день перед сном я мечтаю о теле твоем.
Представляю как свидимся мы, как мы будем вдвоем.
Твои плечи, твой абрис, изящество мягких ступней –
А походка… - Ах, Господи, сколько изящества в ней.
Нам два года не свидеться, в доме твоем домострой,
Только в новой редакции. Я же свой отпуск порой
Провожу на работе, увы, с девяти до шести,
У Вадим Алексеича отдых вообще не в чести.
Как хотел бы сейчас я зарыться в твоих волосах,
Утонуть, утопиться в бездонных зеленых глазах.
Оказаться б с тобой далеко – например, на Бали
И глядеть на нездешний закат, попивая шабли.
Да, нам вместе не быть. Жизнь дала нам играть роли пешек –
И ферзи если нас не съедят, то от грубых насмешек
Не укрыться нам, в страстной любви позабывшим про лоно,
Хоть у нас адвокатов полно – начиная с Платона.
Я желаю в тебя целокупно впиваться губами,
Но я Питере, а не в Берлине и не в Амстердаме.
Здесь не будет нам жизни – и это трагедия наша.
Я люблю тебя, солнце! Спи крепко, родной Николаша.
Письмо пятое.
«Тема: Государю Императору Николаю II со словами о Родине».
Святую Русь всем сердцем я люблю,
О ней молюсь, хоть как все люди грешен.
Пред Родиной и Богом я стою
В раздумьях об Отчизне безутешен.
Я знаю, Русь, когда-то ты жила
Под сенью Богородицы покрова,
Но вот пришли к тебе посланцы зла,
Отвергшие Христа и Божье слово.
Когда-то, Русь, под звук колоколов
Вставал народ под властью самодержца,
Сражаться за Христа он был готов,
Хранил он Бога в терпеливом сердце.
А в дни воскресные он шел всем миром в храм,
Где пел псалмы во славу Всеблагого,
И к золоченным дивным куполам
Слетались ангелы – посланники Христовы.
Пылал в сердцах народа Третий Рим,
Христовы муки душу закаляли,
И Бог Россию в Иерусалим
Небесный вел небесными стезями.
Апостол Первозванный Русь открыл
И сделал он нас избранным народом,
И русский царь под Божьим небом был,
Был русский царь под Божьим небосводом.
Россия, Русь, Саровский Серафим
Ходил молиться в лес, в поля, к дубравам,
К березкам восхитительным твоим,
К твоим дубкам, столетним, величавым.
И я люблю родные ручейки,
Люблю луга твои, полны пшеницы,
Люблю вас всех, крестьяне-мужики,
Люблю вас всех, крестьяночки-девицы.
Был Грозный царь. Святой Руси врагов
Он выжигал, как Моисей когда-то
Евреев из-за их златых тельцов.
Великий грех – великая расплата.
Царь Иоанн – святой Московский царь,
Поверг врагов из Новгорода-Пскова,
И больше не звонил уже звонарь
У колокола вечевого.
Русь знала покаяние и крест,
Аскезу, пост, Сретение, Успенье,
Русь в Пасху говорила: «Бог Воскрес»,
В церквах и храмам пелись песнопенья.
Царь Николай! Последний наш монарх,
Ты мученик, ты – русская голгофа!
Мы предали тебя, Рим Третий в прах
Рассыпался без Божьего Покрова.
О, Николай! Мы без царя живем
Уж сотню лет – и все-то поделом нам,
Мы плюнули в Христа (хоть жили в Нем),
В юродивых и в мучеников сомны.
Царь Николай! Я на тебя смотрю
И думаю о смысле русской жизни –
Жить в Иисусе и служить царю,
И верным быть Руси, своей отчизне.
Люблю я очень Николаев двух –
Царя-помазанника, русского святого,
И Колечку из Томска, он мне друг
И жизнь, и свет, и не хочу другого.
Его хочу я крепко целовать,
Я по нему соскучился премного.
Но царь, ты веришь, и тебя лобзать,
Хотел бы я, прости уж ради Бога.
В срамных мне мыслях чудится всегда,
Черты обоих вас – его фигура,
Твои глаза, усы и борода…
Пронзен я дважды стрелами Амура.
Царь Николай, я верю, вот те крест,
Что каждый монархист в душе желает
Любить монарха как жених, но без невест,
Со страстью в теле. Звонче, благовест!
Пусть Русь самодержавием пылает!
Письмо шестое.
«Тема: Вадиму Алексеевичу с извинениями за беспокойство».
Вадим Алексеевич, очень прошу
Прощенья за позднее к Вам обращенье.
Но я еще в офисе – много идей
Приходит мне в голову. Карандашу
Дать отдых никак не могу. Ощущение,
Что мыслей на дюжину крупных статей
Хватило бы, но позабыть я боюсь
К утру все, что в голову лезет мне ныне,
Поэтому Вам и решил намарать.
Давайте подумаем, в чем главный плюс
Компании нашей. Чего нет в помине
У-у конкурентов? Да, низких затрат:
Во, первых, грошевой оплаты труда,
Удобной логистики, быстрой таможни.
Но, главное, классно раскрученный бренд
Снижает рекламный бюджет, что нам да-
Дает себя чувствовать лучше, надежней,
Чем лю-лю-любой наш прямой конкурент.
Так может нам просто понизить цену
Закупки для о-основных контрагентов,
Вадим Алексеевич, знаете Вы:
Продажи ведь падают – в эту весну
Мы продали меньше на 30 процентов,
Чем в прошлую, у-у-увы.
Вадим Алексеевич, я пессимист,
Я чувствую ста-ста-стагнацию в фирме,
А я ее, правда, всем сердцем люблю.
Зарплаты понижены. «Сьист-то он сьист,
Да хто-ж ему даст» - для директора Ирмы
Михайловны-ны-ны равны мы нулю.
Вадим Алексеевич, я буду прям:
Плохой мерчендайзинг срывает нам планы.
На полках нам жмут как незрячих котят.
Контракт по сетям не заключе-чен, лям
Рублей о-отката всего – и карманы
Набивши, они нас о-озолотят.
Да сколько же можно! Помилуйте Ва-
вадим Алексеевич, Вас уважая,
Я долго молчал как под веником мышь.
Я в отпуск не шел по-почти года два,
Я к Коле хочу! Вы же шишка большая!
Пусти меня, сволочь, бездельничать, слышь!
На этой работе я но-ночевал,
Спасая продажи и жо-жо-жо-жопу,
И должность твою, даже в ро-рождество!
**** я тебя, те-тебя я ****,
Пойду на остатки зарплаты к секс-шопу
Купить для те-те-те-тебя… Как его?
Тебя ненавижу, скотина, ска-ска…
Котлетой своей подавися-давися…
Читай, да смотри не аху-ху-ху-ху…
Близка-ка-близка-ка-близка-ка-близка
Ши-ши-ши-ши-шизя, ши-ши-ши-ши-шизя
у-у-у-у-у-у-у-у-у-у-у
Письмо седьмое.
«Тема: Письмо-акростих в отдел закупок».
Внести хочу я несколько своих
Идей о том, что закупить вам надо:
Тарелки, урну, весла, мантры, стих,
Акрил, беседку, ножницы, лампаду,
Лосины, миксер, китель, клеть, рентген,
Искру, кувалду, воздух, любриканты,
Клеймо, затычку, время, Карфаген,
Серпента, алюминий, сборник Данте,
Объедки, спаржу, порох, гайморит,
Штрейкбрехера, пилястру, гуру, жижу,
Еноха, пальму, запах, лазурит,
Лорнет, пистоны, ведьму, радость, грыжу,
Самару, линзу, чупакабру, мох,
Ухмылку, гольф, икону, барракуду,
Миазм, катод, шираз, чертополох,
Апостроф, стирку, стачку, дрын, Иуду,
Валеру, гонококки, яхту, тюль,
Италию, зубило, ящик виски,
Техпаспорт, сон, бинокль, кайло, июль,
Ацтеков, ласты, честь, БГ, сосиски,
Ланиты, Мефистофеля, батут,
Идиллию, пакгауз, кроманьонца,
Комету, чайку, церковь, пенис, труд,
Созвездье Рыб, паллет, шиповник, солнце,
Османов, волокиту, эрмитаж,
Шезлонг, анчоус, националиста,
Ермолку, сейф, Обаму, патронташ,
Литавры, керлинг, берег, венгра, кисты,
Секреты, равноденствие, повтор,
Удода, стыд, загон, дегенерата,
Муфлона, роту, Кастанеду, фтор,
Авесту, пчел, притоны, втулку, трату,
Влечение, обои, диатез,
Иньесту, копролиты, сборник Блока,
Татами, бунт, ладонь, гобой, протез,
Алхимию, стамеску, поволоку,
Луну, солонку, щуку, изразец,
Историю Мали, восход, жилетку,
Кремень, аэростат, хандру, резец
Сандалии, Гюго, коросту, клетку,
Овации, походку, Куршавель,
Шприцы, банкет, трюмо, кювет, Сократа,
Евстратия, вагон, алтарь, метель,
Лампасы, кантонистов, четки, брата,
Сатрапа, гост, юстицию, лишай,
Успех, Яунде, эскимо, гондоны,
Мешок муки, маэстро, урожай
Асбест, войну и сборник Джона Донна.
Письмо восьмое.
«Тема: В отделы персонала и рекрутинговые агентства от клиента».
Дорогие и бесценные кадровики,
Молодые и старые, бабы и мужики,
Как бы вы не работали: посредником иль в отделе
Отсылаю я вас к детородному органу в теле.
Я устал от всех ваших дебильных, дурных процедур,
От кретинов, придурков, уродов, уродин и дур.
Иногда я работу приличную тщетно ищу,
И я злюсь каждый раз либо просто тихонько грущу.
Я никак не могу кое-что, наконец, догнать:
Перед тем как устроить отбор свой, свой чемпионат,
Вы же смотрите присланные вам резюме?
Вы же их сохраняете, а не стираете и держите в уме?
Так какого же черта приезжая к вам в другой конец города
Кандидатам приходится выгребать дерьмо из-за ворота
В самый первый момент, когда вы говорите спокойно как танки:
«Заполняйте анкетку, вот там столик, ручка и бланки».
И я вынужден снова и снова и снова и снова
То свое резюме переписывать, блин, слово в слово.
И опять заполнять этот чертов свой опыт работы,
И еще много всякой другой ерунды-поеботы.
Ну названия – ладно уж, но описание должности!
Как дурак ты их пишешь – сначала на пике дотошности,
А потом как придется – да только бы уж поскорее
Отвязаться и дальше участвовать в лотерее.
На хрена переписывать все эти пункты в анкету,
У вас есть резюме, у меня просто времени нету,
Я итак обо всем написал еще до интервью!
Ну а ваши стандарты дебильные мне по хую!
Мы зачем меня просите вписывать скопом родных:
Фэио, телефон, должность, прочие данные их –
Всех: и мать, и отца, братьев-сестр, еще и жену:
Позвоните моей – пусть она обо мне скажет, ну-ну.
Или спрашиваете вы знание языка,
Даже если я претендую на водителя грузовика.
Или спрашивает составитель, есть ли кредиты,
А я хочу ответить: «на *** иди ты!».
Или спрашиваете про административные дела,
Какое вам дело? Не сношайте вола!
Спрашивайте мало, спрашивайте общо,
Что я вам хочу сказать еще?
Это вы, скоты, меня устроили в эту контору,
К этому Навуходоносору,
К этому осточертевшему монитору.
Это вы, скоты, меня устроили в эту контору!
Где 3 года не повышают зарплаты,
Где стучат начальству, где друг другу все сваты,
Где падают продажи и теряются накладные,
Где работать приходиться даже в выходные,
Где воняет гнилью на каждом складе,
Где виснут компьютеры и бабы не ****и,
Где сломался кулер и некрепкий кофе,
Где начальство – козлы, а работники – не профи,
Где ни разу на корпоративе не было оргии,
Где ежемесячно зашкаливает просрочка по дебиторке,
Где зарплата черная и мы недоплачиваем налоги,
А у государства нет денег отремонтировать в стране дороги,
Где Вадим Алексеевич… Вадим Алексеевич!!!
Вадим Алексеевич!!! Вадим Алексеевич!!!
Э-э-э-эевич!!! Сволочь такая!
Я уже от имени его икаю,
И медленно превращаюсь в импотента,
Из-за моей компании мудака-президента
И генерального – Вадима А-а…
(Виталик, держись!!! Восстанавливай мысли, слова!
Ну давай… Ва-а-дим… не могу! Голова
Раз-ры-ва… раз-ры-ва… Ва-а-а… разрыва…)
Заключение.
Виталий лежал на полу, содрогаясь,
И что-то во сне бормоча.
С ушей и из носа его, извергаясь,
Кровища лилась, горяча.
Виталия кто-то потрогал за плечи.
«Ты как? Тебе надо врача» -
То сквозь пелену доносилися речи
Охранника Глеб Кузьмича.
Виталий очнулся, схаркнул, засмеялся,
Сказал, что эрцгерцог убит,
Что подлый предатель (охранник пугался)
Сыграл свой последний гамбит.
Виталий вскочил и зашелся вприсядку,
Протяжно утробно урча,
И требовал в долг на неделю десятку
У бедного Глеб Кузьмича.
Кузьмич изумленный хотел за подмогой
Пойти, тихо пятясь к двери,
Ведь хореографией этой убогой
Виталий бы мог до зари
Легко заниматься как бес исступленный,
Как мельница в ветреный день.
Кровищею красный, а рожей – зеленый,
Виталий как юный олень
Скакал, приговаривая «ые-ые»
И даже «зу-зу» и «на-на».
Казалось, во все его члены худые
Вселяется сам сатана.
Охранник застыл, от картины впав в ступор.
Виталий схватил то, что тесть
Ему подарил, и рыча словно зубр,
Заставил беднягу осесть,
Вонзив ему ручку по гланды буквально
(но только от шеи начав).
Охранник обмяк и расплылся овально.
Виталий стоял, величав.
Но вскоре он стал как порезавший ногу
Пружинить на пятке одной,
И как фигурист (только выпивший много)
Стал делать прыжок четверной.
Виталий снял галстук, пиджак и сорочку,
Запрыгнув начальству на стол.
Ругался на окна, хватался за почку,
Играл монитором в футбол,
Штанину порвал, беспрерывно гундосил,
Гнусавил, мычал, бормотал,
Предметы на пол канцелярские сбросил,
До ста по-румынски считал,
Бубнил, лепетал, гоготал, горлопанил,
Галдел, надрывался, драл горло, взвывал.
Бесчинствовал, бился в припадке, буянил.
Взбирался и падал, и снова вставал.
Виталий нашел зажигалку в кармане,
И радостно гыкнул в прыжке.
В своем застилающем разум дурмане
Он сжал ее в буйной руке.
Потом подошел к ненавистным бумагам,
Лицензиям и накладным,
И медленно, опытным пироманьяком,
Провел огонечком по ним.
Трещали, горели, дымились папирки.
Виталий запрыгал опять,
И вдруг пожирателем пламени в цирке
Стал их, обжигаясь, глотать.
Спустя семь минут все уже полыхало,
Виталий, гундя, ликовал.
Пиджак он использовал как опахало,
Усиливал огненный шквал.
Виталий горел. Из безумной гортани
Был слышен и гогот, и хрип,
И рев, и обрывки бесхитростной брани.
Финита. Виталий погиб.