В Донецке на проспекте Коммунаров
есть чуть приметный вход на шахтный двор,
где тишину, рождённую кошмаром,
зажал в кольцо осколков частокол.
Здесь все застыло, как бы в миг разрыва
огромной бомбы, сброшенной войной.
Не шахтный двор, а братская могила.
В ней семьдесят пять тысяч под землёй
людей казнённых ненавистью, зверством,
такими же, по сути, как они,
допрашивавших только на немецком,
законы, признавая лишь свои.
Здесь всполохами жизней отгоревших
приметен безысходности оскал.
Из под земли, безвременно умерших,
звучит чуть слышно траурный хорал.
Слов не понять, но как печальны звуки…
Взмывают в небо боли языки...
Здесь сами по себе сжимают руки
впротесте молчаливом кулаки.