Укрытый кучей одеял,
в углу, заросшем паутиной,
в гостиной он стоял - рояль
в штанах из черного сатина.
И в этом добром мире шиз,
где, если черви, то шестерки,
простенки патиной пошли,
ушли и стены медной шерсткой.
Остался только перехруст,
переусерд больного сердца,
и билась темечком о брус
моя душа переселенца.
Сейчас сыграю я в дуду!
Пойму простые звуки кладбищ!
Ну, уж теперь-то я найду
все схроны сумасшедших клавиш!
Припрятанные до поры,
чтоб их никто другой не лапал,
суставов белые шары
из-под сатина брызнут на пол.
Собака в будке заскулит.
Недобрым светом люстра вспухнет.
Рояль, как выпрыгнувший кит,
с размаху плюхнется на брюхо.
И тот, кто знает в этом толк,
достанет ящик с инструментом
и продырявит потолок.
Освобожден! Аплодисменты.