Посвящается моему отцу
Ромашко Владимиру Петровичу
Я помню 45 год.
А было мне всего 3 года.
Услышал шум я у ворот
И возгласы: «Идет! Идет!»
Пришел солдат! Конец похода!
Все бросили свои дела,
Чтоб посмотреть, каков он, воин,
А та, что столько лет ждала,
Жена, которой он достоин,
Вдруг изменилась вся в лице,
Ослабли сразу руки, ноги.
Неужто скоро на крыльце,
Неужто прямо на пороге
Она увидит стройный стан
В ремнем затянутой рубашке?
За столько лет, каким он стал?
По телу поползли мурашки.
Она тряхнула головой
И локоны заколыхались.
Любимый мой, желанный мой,
Как трудно ждать, но мы дождались.
Война не красит никого,
Мужчины стали много строже.
Но как же не узнать его,
Он строгий стал еще дороже.
И мама к папе подошла
И обняла, и зарыдала.
Она любимого нашла!
Она нашла! Не потеряла!
А я, сопливый мальчуган,
Протопал медленно за мамой
И, взявшись за ее карман,
Стал дергать за него упрямо,
Вцепившись ручкою в халат,
На «чужака» смотря с опаской.
Ему тогда я не был рад,
Лицо казалось черной маской.
Не понимая, кто «чужак»,
Боясь, чтоб маму не обидел.
А что я мог понять? И как?
Ведь я отца вообще не видел!
Но голос сильный, молодой
Вдруг зазвучал, и я услышал:
«Сынок, сыночек мой родной!
Иди ко мне, залазь повыше!»
Отец к щеке меня прижал,
А я, почувствовав щетину,
Сказал: «У, папа, навтыкал»
И губы выпятил картинно.
И эти губки пацана
Улыбки людям подарили.
Была война – прошла война,
А людям жить – как раньше жили.