Ты умеешь небо распутать, а потом связать заново спицами.
Я умею на качелях раскачать пространство до тошноты.
Ты умеешь говорить с водой и спорить с птицами
о непостоянстве вещания моей частоты.
Сигналы летят,
спотыкаются,
режут со скрежетом,
километры переводя в мили, не мельчая,
милая просит чая,
мосты разводят, детям врут,
что когда вырастут, все поймут.
Где-то там
люди полны умиления на колесе обозрения.
Они проверили лично,
что сверху выглядит все отлично.
Каждая личность точка.
Они движутся хаотично.
Совокупно смотрятся бодро.
Когда смотришь с высоты,
вроде как человечество.
Спускаешься ниже, у всех проблемы.
И не так уже смешон шаман в перьях,
говорящий, что бубен Солнце.
Один человек хотел полюбить человечество.
Встретил Стерву, подарил ей свой компас.
Она ему тройню,
Он ей браслет.
Так и не дошел до человечества, до самой сути,
умер с чувством невыполненного долга
в тепле и уюте
через 150 лет.
В парчу и бархат одевали небо заботливые руки мастерицы.
Меня же собирали наспех, целуя горько в алые уста.
Дарили серое, шептали жизнь проста,
как танец первого осеннего листа.
И обещали непременно сниться.
Мне не сказали, сколько будет длиться
и почему нельзя мне раствориться
в холодном воздухе, с уходом сентября.
Янтарь горит в моих руках особым цветом,
впиваясь в теплоту моих ладоней,
невольно обретая место
Своего Солнцестояния.
Ты этого хотела мастерица?