Россійская Имперія (избранные монологи) МБ
Присутствующие и не обязательно говорящие лица:
Наталья Швецова, барышня 15 с половиной лет, весьма остроумна и не очень скромна в желаниях.
Швецов, богатый помещик, предпочитает водке коньяк, пописывает стишки.
Швецова, его жена, обожает балы, танцы с милым другом и прочие светские развлечения
Двоюродная бабка Швецова. Очень древняя старушка. Всех переживёт.
Арусташвили, полковник в отставке, ветеран русско-турецкой войны 1877-1878 гг.
Ланской, просто князь.
Ланская ( урожденная Бельская), намного моложе мужа.
Поручик Борисов, граф, чертовски хорош собой.
Белоконь, штабс-ротмистр, щеголяет в сапогах особенного фасона.
Другие гости, знатные и не очень.
Федор, молодой конюх.
Прошка, старый кучер.
Кухарка.
Прочая челядь.
Мужики.
Лошади.
Портрет императора.
Россия
Пролог
«Скоро триста лет Семье...
Вся страна навеселе...»
из распространённой в народе песни
Часть первая. Прогулка Натали среди пейзан…
Поля желтоглазы... послушен игреневый конь,
А рядом гарцует румяный молоденький грум.
За взгляд, за такой оттаскать бы его за чупрун.
Он мальчик красивый и «пользует» о-де-колонь.
А лучше б сбежать с сорванцом на большой сеновал,
А после купаться в пруду и ловить карасей.
И пусть кучер Прошка к утру смастерит карусель.
Мы завтра устроим в усадьбе торжественный бал.
Конь ржет, грум целуется, речка куда-то бежит.
И взглядом хмельным провожает нас добрый мужик.
(Грум ржет... конь целуется... речка куда-то течёт,
А взгляд мужика на церквушке конечно замрёт)...
Как челядь встречает! Дворовые девки поют.
Толстуха-кухарка готовит стерляжью уху.
А кучер её, очевидно, склоняет к греху.
А папинька пьет на террасе с полковником Брют.
А после обеда попросят себе коньяку
И будут хлестать - до приезда сановных гостей,
Да в карты играть, не всегда различая мастей...
И сколько таких вечеров – да на ихнем веку.
Лакеи в ливреях, Шампань… как на всяком балу.
Княгиня Ланская опять потеряла чулки.
А кучер с кухаркой в чулане все ж стали близки...
И что эти сестры хотели куда-то в Москву?
Часть вторая. Грум
Это я с Парашкой грубый!
Дочь хозяйки дразнит грумом,
Заставляет плавать нагишом.
Что ли руки целовать ей?
Или сразу лезть под платье?
Шёлк, наверно… и под шёлком шёлк.
Только дразнит, не впускает.
Пес за стогом вяло лает.
Ты же думай – пан, или пропал...
Веселятся в сене блохи.
Кони ржут в чертополохе.
Гости собираются на бал...
Ну, чего вы посъезжались
И как мухи разжужжались?
А полковник – точно крупный шмель!
Продолжается веселье.
Прошка спит под каруселью,
А кухарка варит бешамель.
И налим, и щучьи щечки.
И наливка под грибочки,
И такой-сякой деликатес:
Расстегайчик из зайчаток,
И жаркое из утяток,
И ходить неслышно – политес!
Всё княгиня приставала...
Что ж ей – офицеров мало?
А взглянуть – так не лицо, а лик.
Гордость есть и у холопа.
Впрочем, мы же не в Европах!
Видно, конюх – это экзотик!
Жаль, что всё ж я не конюший!
А кто знает – было б лучше?
Я своё и конюхом отгрёб…
Были ягодки-малинки,
Да уж скоро и пожинки,
И весь год хранить последний сноп.
Солнце село за рекою.
Вся Россия спит в покое.
Как во сне я барина люблю!
Вот прошью сапожки дратвой,
Дотяну до новой жатвы
И грехи к Успенью отмолю…
Часть Третья. Т-с-с-с-с
Ланской всю ночь пил водку с генералом.
Всё тихо… Но чулки я потеряла…
Часть четвертая. Лошадки
Она же была бесподобно игривой
Кауровой дивой с роскошною гривой.
А он всё мечтал: "пусть уж светло-гнедая.
Да нет, мне нужна совершенно другая -
Форелевой масти в вишневую гречку,
чтоб с ней гарцевать по тропинке на речку».
А сам оказался лишь мерином сивым –
– для дела негодным, но очень ревнивым!
Часть пятая. Воспоминания полковника
Побудка начинается с горнистов…
Мы встали раньше первых петухов:
Маневры эскадрона в поле чистом,
Учебная седловка без вьюков.
И как назло – не просто ливень – вёдра!
И шквальный ветер! Нет, брат, не пищи!
Да, верно, – приторочены на сёдлах
Для офицеров тёплые плащи.
Но нижние чины-то без шинелей.
И, значит, должно тяготы без слов
Делить на равных в ледяной купели
Одиннадцать разэтаких часов...
Но после – Офицерское Собранье,
И водку разливает вестовой.
И ты с каким-то чудным замираньем
Поймешь на третьей чарке – да… живой!
Запили после польским пивом пенным…
Корнет Смирнофф привел двух юных дам –
– Софи и Дашу… Что сказать? Сирены!
И шаловливы – ах! – не по годам!...
На смотр приехал кто-то из столицы
изрядно пьяный, дивный аппетит!
Шитье особенное – в две петлицы –
Воротничок мундира золотит.
И будто зеркала – два голенища.
Наверно, зашивали на ноге.
(Ах, без парадов служба – скукотища)…
На утро ж - трезв, как в чистом четверге…
Весь эскадрон глядит на генерала.
Махнет ручонкой: «Слава импера-а-а-а...!»
Вина, конечно, снова будет мало.
Зато Софи вчера была щедра!
Часть шестая. Сапоги
Вы вспомнили, полковник, сапоги.
Ах, как они блестели на парадах...
Без них военный, будто без ноги,
Как замок без красивого фасада…
А кожу подбирали под фасон…
Налей-ка мне немножечко мадеры
И принеси на блюдечке лимон.
Ну-с, выпьем и пройдёмся по пленэру!
Так вот, полковник, я про сапоги.
Надеть-то их - сплошная заморочка -
Вы помните - используя крюки…
пока нога упрется до носочка.
Снимать сапог - тут целый ритуал.
Денщик дощечку к каблуку приладит...
Смотрите, к нам подъехал генерал.
Его мы встретим на террасе сзади…
Так вот, как ногу кверху не тащи,
Дык, всё равно застрянет в голенище,
(Как в кабаке подвыпивший ямщик
Пока до дна не высосет винище!)
На атаманку плюхнешься, и что ж...
Денщик - за ногу и к тебе спиною.
А ты другую в задницу упрешь,
Как раньше Бонапарту под Москвою.
Ведь у меня денщик был - как бочок,
Ну с этаким огромным задним местом...
И вот потянет он за каблучок,
а ты его пихаешь, будто тесто...
И - раааз - летит в пространство с сапогом!
И плюхается носом прямо на пол!
И вертится, брат, этаким волчком...
Так я от смеха и рыдал, и плакал.
А он и сам дурашливо смеется...
Не всем такая Родина дается.
Часть седьмая. Русское застолье
Шампань на завтрак – значит, пить по-царски!
Додумались ещё при Лизавете…
Сама пила, как целый полк гусарский,
И нам не грех! А что там на буфете?
Чай, осетрина? Очень под наливку!
Да и опята тоже будут к месту.
А это что – заморская оливка?
Поди, с грибками ей не будет тесно!
Вот рыжик – этот лучший для засола.
Еловый - тот темнее, чем сосновый,
В цвет дедова придворного камзола.
Ох, важен был! И мордою багровый!
А рыжик, рыжик! – с целую копейку.
Голубчик, мне вина еще налей-ка!
А у французов в моде шампиньоны.
Ты разтегай с визигой кушай, сударь,
А то возьми свиные медальоны,
И вот ещё хорош балтийский угорь,
Дымком пахучим в печке доведенный.
Курячий суп с нежнейшею лапшою…
Нет, лучше суп «а ля императриксы».
Поешь – а после отдохни душою!
И не нужны ни танцы, ни журфиксы…
Морской кокот, паштет из оленины,
Пельмень зырянский, вкусом вдохновенный!
Потом, княгиня, сладостные вина
И шоколаты прямиком из Вены!
К рассвету приготовленные булки,
Шербет малиновый и мед гречишный –
– чай, аппетит проснулся от прогулки,
Да и ликёр не станет к чаю лишним.
А заскучаешь – водочки от скуки!
Так ели деды…Чем же хуже внуки?!
Часть восьмая. Натали на балу.
…Ну, слава Богу, всё в порядке!
Ковры, портьеры из атласа,
Цветы тропические в кадке,
И челядь носит ананасы,
Клубнику, торты, марципаны
И горкой грозди винограда!
Вода душистая в фонтанах.
Румяный юнкер, как с парада,
Готов сражаться за невесту,
(Ох, от невест и так уж тесно!)
Начнутся танцы – с менуэта…
Скользя по гладкому паркету,
Плывут навстречу чинно пары.
Звучат торжественно фанфары.
А после будут контрдансы.
Присесть изящно в реверансе…
Дождемся вальса… Вот поручик
Легонько прикоснулся к ручке
И ножкой так шикарно – шарк:
«Прошу вас! Граф Борисов… Марк…»
Хорош как бог! Сыграем в фанты.
Я в платье шелковом – от Ворна –
И отражает бриллианты
Улиткой гнутая валторна.
Maman танцует с милым другом,
И изумруды полукругом
На шее – как глаза котят –
Чуть-чуть испуганно блестят.
Вот князь Ланской – косоворотка,
Хоть пьян, но твёрдая походка,
И весь по моде «а ля-рюс»,
И крутит свой длиннющий ус.
Жена в манто из чернобурки
Вся раскраснелась от мазурки.
И рубенсовы телеса
Сулят Ланскому небеса!
В углу grande mere одна скучает,
Парсуна впалый бюст венчает,
Где вензель древнего царя –
– как снег былого декабря.
Сама из фрейлин… Помнит много:
От царской спальни до острога,
А синью дышащий сапфир,
Что подарил её кумир,
Ей светит памятью былого…
Наследство ж – бабка нездорова –
Оставит нам наверняка.
Там денег хватит на века,
Хоть трать всем царством-королевством!
Maman глупа. Papa угрюм.
Уж лучше мой красавчик-грум!
И… не пора ль расстаться с девством?...