Старухе этой - девяносто с лишним.
Уж немощна она да и слепа.
Но, видно, бережёт её Всевышний
и к смерти не протоптана тропа.
Живя в квартире дочери и зятя,
свободная от кухонных забот,
она молчит в каморке винавать,
что век чужой давно уже живёт.
Ей совестно за немощность и кашель,
и потому украдкой от родни
она на ощупь протирает кафель,
передвигаясь робко вдоль стены.
И по ночам к Всевышнему старуха
взывает все грехи её простить.
И - умереть, пока тепло и сухо,
чтобы зимой могилку не долбить.