Заключенный в свои первозданные страхи,
Обездвиженный собственной наготой
Неподвластной ни тьме и ни солнцу, ни плахе,
Занесенной над шеей, не знавшей покой.
Став рукою, в листах расставляет печати
только отведавших лжи, уцелевших,
Исчезнувших в мире сетей безучастия,
Скомканных ворохом древа столетнего.
Он лист убирает избитый печатями
Один за одним в темноту мирозданий
И страх окружает набатом. Кричать ли им?!
Этим печатям без силы к скитаниям?
Он...