ДЯДЯ МИША
Памяти Лысенко Михаила Фёдоровича
На свете жил весёлый дядя Миша,
курил «Прибой» и уважал вино.
О том, что в мире делалось, и выше,
ему, пожалуй, было всё равно.
Зато во взгляде чувствовалась сила,
и жажда жгла по-молодецки жить.
От жажды этой часто заносило,
и тётя в доме прятала ножи.
Но сыпались в застолье прибаутки
весёлые – о бабах и грехах.
Ему прощала тётя эти шутки,
хотя и знала: дядя не монах.
Он чуть хромал – всё шахта, всё родная.
Кто уголь рыл – тот кто не инвалид?
Проходка ведь на то и скоростная,
что от неё – где взялся, там болит…
Он гнал нытьё, любил мужское братство,
ведь есть оно – и как ему не быть! –
и самогон – шахтёрское лекарство,
и «Коногона»* – песню злой судьбы.
Любил и женщин. Жизни ведь так мало:
мужчина любит – значит, он живёт.
Пускай судьба гноила и ломала –
в раю любовь лишь ставится в зачёт.
Он умирал и пел: «Ах, шахта, шахта…»
На свете май качал ковыль-травой,
а ветер пел, и чувствовались такты:
«Его несут с разбитой головой».
«Не плачьте, черти – он шептал чуть слышно, –
неужто всё взаправду, не во сне?
Приподнимите голову повыше,
про коногона тихо спойте мне».
И люди пели, слёз не замечая:
пел старый штейгер, немощный старик
и сын его, теперь большой начальник –
он позже на могиле говорил.
Давно на свете нету дяди Миши.
Погост порос бессмертником-травой.
Здесь иногда для дяди еле слышно
пою: «Прощай, братишка стволовой...»
--------------------------------------------------
* «Коногон» – старая песня о трагичной
шахтёрской судьбе.