Кривые ноги, в шортах мятых, –
Не распознать какого цвета, –
В потёртых шлёпках, непонятно,
Какой ногой куда надетых,
За хлебом вышел, в майке рваной,
С авоськой, рубль зажав в руке.
Сквозь дырку виден след от раны,
За орден, что на пиджаке.
И резкий запах неприятный
С авоськой за собой несёт,
И модным дамам не понятно,
Как он неприбранным живёт.
Глаза слезятся, по щетине
Слеза извилисто бежит,
Жена давно в сырой могиле,
Ему местечко сторожит.
Он зажилсЯ на этом свете,
Безродный и безхозный дед,
Но каждый день в невесты метят
Те, у кого квартиры нет.
Придут, понюхают, посмотрят,
Про Бога вспомнят, а потом
Гневясь, нравоученьем морят:
"Квартиру... и под Детский дом!"
И негодующе уходят,
На весь ругаясь белый свет.
"Такого требует ухода!
За что? Квартиры даже нет".
Вот и живёт один как может,
Вонючий, старый и больной,
А те, с благоговейной рожей
Иконы трогают рукой.
Но твёрдо знает дед дремучий,
Что в день, когда он вдруг умрёт,
В детдоме выдадут пахучий,
Из свежих ягодок компот.
Спасибо, Ваш Толик!