Было: где-то у Спасской Полисти
Медленно ползла колонна у реки:
Свежие, зелёные на деревьях листья,
Грязные, усталые, до срока старики.
На одних – подштанники из бязи,
На других – палёные шинели.
Много – километров по грязи.
Мало – килограммов в теле.
Медленное продвижение
Серых, сутулых теней…
За шесть месяцев в окружении
Со шкурой съели коней.
Тех, что пали по осени,
Доедали по весне.
Батальонами Курносая
Забирала на тот свет.
Бывшие, а теперь пленные
Босиком замешивали шлях.
Недобитые, недостреляные,
и папа мой о двух костылях.
Не допрыгать на двоих до старости,
И в руках уже не стало силы.
Не загрызть охранников пьяных,
Тут и косточкам бы травой прорасти,
Да нашлись тут двое безымянных,
Подхватили под руки, потащили.
Всё готово для гостей: и проволока,
Колючая безо всякой конспирации.
Будки для собак, песок для пленных
Всё, как принято у культурной нации,
А когда пришли, сказали им: сноровку
Покажите, воины бывшей империи
Пробежать, солдаты, вам стометровку!
Или сбудется, что вам судьба отмерила.
Вот так просто, без песен и ладана
Отделяли зерна от плевел.
Кто бежал, пусть немного нескладно –
Это ведь на жизнь, не на время–
Направо, остальные – налево.
Им – свинцовый поцелуй в темя.
Ветер – вей, не перечь.
Дым – над землей стелись.
Можешь бежать – Rechts!
Спотыкаешься – Links!
Тот уж не станет старше,
Кто слаб – в землю ложись!
Или сто метров – марш,
Если выбираешь жизнь.
Слева уже и выстрелы защелкали,
Проредим коммунистическую заразу!
Заработал Ordnung – немецкая машина.
Порадовали результатами зачётными
Не все – в кустах осталась половина.
К папе подошли сразу:
Для рейха не нужен – не будешь цел!
schissen, на землю вались!
И вот уже пинками рьяными –
Какой ты бегун – Links!
И – погнали налево в гущу тел,
Но тут все те же двое безымянные:
Bitte, хер офицер!
И, как ласточки небесной высью,
Финишной ленточки не задев,
Под руки и на дистанцию рысью,
Пронесли, перемеряли его удел.
Офицер сапогами хрусткими
Скрипнул и махнул рукой;
Черт ли с вами, клоуны русские,
Ordnung не устоит никакой.
Вас таких нескучно стеречь,
А я уж год в тыловой полосе.
Чешите направо! И Rechts
Пошли, безымянные все.
Так вот и остались имени и адреса без.
Эти двое. А может, и живы ещё и счастливы?
Может и ныне им пенсии платит собес
Повышенные, как участникам?
Папа мой в вороньем саду травой пророс.
Ливнями-дождями политый.
Мучает меня всё тот же вопрос –
Как же мне без имени помнить их?
Где они рассеяны, под каким кустом?
Ни свечи за них поставить Господу,
Да ни в фотографию ткнуть перстом,
И не выпить водки на погосте.
Ни лица ни имени, хоть дерись,
Всё что память смогла сберечь –
Голоса из прошлого: Rechts!
Голоса из вечности: Links!