Тихий бриз южный, заставлял биться сердца,
Каждый был нужный, мысли читались с лица,
Каждый звеном был в этой цепи бортовой,
Так и прозвали корабль – «Цепной».
Не было женщин, не было страха и крыс,
Только дух славы – главный мужской компромисс,
Между заботой о собственной шкуре на вес,
И той силе воли, что создала семь чудес.
Куда не кинь взглядом, на сотни мерянных миль
Ленивый, степенный, часы замедляющий штиль.
Утро, день, вечер – горизонт острый, как нож,
И мираж хитрый, на берег похож.
К цели по карте пунктиром нить пролегла,
Хоть беды на старте, какою б цель не была.
Но флаг всё танцует, и чайкам машет на взлёт,
А значит всё будет, и им повезёт.
Капитан гордый перебирая штурвал,
Вспоминал годы, когда на пирсе стоял,
И провожая, взглядом юнца, корабли,
Думал, что счастье там, в синей дали.
И не ошибся, пусть и с седой бородой,
Синюю птицу поймал солёной рукой,
Между дном чёрным, и Солнца шаром цветным,
Морского чёрта дразнил он «Цепным».
Но смелую наглость, каждой удачи виток,
Подстерегает свой, ограниченный срок,
Море играет без правил, и без тормозов,
Не стой у края, а стал – будь готов.
Только смеркалось, день доиграл свой аккорд,
Ветер поднялся, и волны рвутся на борт,
Что-то случилось, и там внизу за кормой,
Бездна вцепилась как Цербер в «Цепной».
Небо, как пепел, спалил уходящий закат,
Начался сверху мачтовых стонов каскад,
Паруса опустили, команда сделала ход,
Но жажда стихии брала оборот.
Пошёл сильный ливень, безжалостный, как никогда,
Теперь, как в капкане, и сверху, и снизу вода.
И палубу пена не раз и не два обняла,
А нос море шил, как большая игла.
И капитан крикнул, бывавший в неслабых штормах:
«Держитесь за веру ! Не надо держаться за страх !
Не ценит тот жизни, кто смерти не побеждал,
Все гибнут за свой – персональный метал !»
А ветер, взбесившись, уже не шутил, не играл,
Как будто услышал всё то, что наглец тот сказал,
Во тьме непроглядной «Цепной» всё сильней давал крен,
Уже не подняться надежде с колен…
И рвались канаты, трещали по швам все борты,
И волны в пять метров уже с каждым трюмом на ты,
И крики команды слились в безысходности стон,
А шторм заряжал свой контрольный патрон.
Стена в девять баллов – вот жаждущей бездны курок,
Корабль повернула, и резко сложила на бок,
Всё перемешалось – страх, боль, люди, брызги и мгла,
Удача тонула – как и не была…
Но капитан бился с пучиной за право на жизнь,
За доску вцепился, и мысли сквозь крики «Дежрись».
И он продержался сто для него вечных минут,
И память о нём люди до сих пор чтут.
Наутро рассвет сдул пыль пепельных туч,
И тихого моря коснулся солнечный луч,
Коварное, хитрое, будто невинно спало,
И новых гостей южным бризом звало.