На огромном зареве заката
тает черный, неспокойный дым.
Это я распял Христа когда-то,
это я распят был рядом с ним.
Это я, я, я страдал и плакал
в каждом, кто, не зная забытья,
мучился, не подавая знака…
Пусть чужие слёзы! Боль—моя.
И порой, направив взгляд в былое,
вижу я себя в луче звезды,
в деревце, не вянущем от зноя,
в капле свежей ключевой воды.
-
И душа зерном в земле томится
до тех пор, когда мольбам в ответ
с неба не начнет на землю литься
страшный и непобедимый свет.
От него я слепну, слепну, слепну
и, утратив облики свои,
стану говорящим теплым пеплом
от самосожжения любви.
Но другим, целебным, станет воздух,
прекратится века круговерть,
и на пепле неба, углях-звездах
будут пищу люди себе греть.