Хоть и платья твои порою черны, словно ночи запруда,
Как Матисс, со светом играя, преломлю их в лунные всходы.
Хоть слова и эфирны, как ветра стокрылые губы,
Я в них скульптором высеку солнца пурпурную тогу.
Ты иди лишь, ступай по песку, золоти его мели,
Ты шепчи лишь, теплым дождем в сухие пространства.
Где кончается ум, начинается разум на вере,
Где кончается власть, начинается нежность всевластья.
Обреченным на смерть каждый вдох приносит цветение жизни,
Обреченный тобой, задыхаться мне жемчугом лилий.
И когда осенней печалью теряло лето записки,
Между строк, золотом, почерк твой находил я.
Меня плел изумрудной лозой по таинствам Вакх,
Я плескался в руках мессалин, Эрота проказой звеня,
Память – гниль, и слиянием глаз в бирюзовых небесных холмах
Не нашел – что мне встретить, чего не встречал, что ценит, ценнее тебя.
Сохраняй – уют неба прозрачен, день свеж, воздух сладок;
Береги – вечер западом густ, вишней полнится сумрачный сад.
Отшумят города, опуститься ночь на прилавок,
И я вспомню черное платье и черный его бриллиант.