Луна окровавленной неба глазницей
Молочно сочилась сверкающим светом.
На кладбище выли предсмертно лисицы,
Мелькали мохнатых зверей силуэты.
Кошачьей нетвердой ползущей походкой
Меж плит и надгробий ступает спокойно
Красавица с мертвым убитым животным,
К груди прижимая котенка любовно.
В мешке - тихий крик и сопенье малютки:
Голодный младенец подобран в канаве,
Тяжелое бремя, рожденный ублюдком,
Ненужный своей выпивающей маме.
Холодные руки ласкают котенка:
Застывшее тельце, покрытое шерстью.
Бросает девица на землю ребенка-
Кровавый обряд, продиктованный местью.
Разрыта могила, и девушка в круге
Хоронит котенка. Безвольное тело
Обмякло в руках, прежде теплых, подруги,
Теперь же прохладных и пепельно-серых.
Брезгливо достала отродье за шею,
Каблук продавил уже сиплую глотку
И смял с отвращеньем пустую трахею.
В агонии бьется ненужный ребенок.
Ладошки сжимаются в бешеном ритме.
Удар рассекает некрепкую клетку,
И вырвано сердце... Бросает в могилу:
Отмщенье за кошку младенческой смертью.
Глаза открывает животное девы
С оттенком заката, разбавленным кровью.
Ступает по мертвому детскому телу,
Садится в раскрытые ею ладони.
Уходят.... Лишь шорох с земли доносился,
Темнел труп младенца разломанной клетью.
Ребенок стал черной мохнатой лисицей -
Предвестником скорой мучительной смерти.