Леликов Геннадий Алексеевич родился в 1941 году на Байкале. В 1973 году переехал на Кубань, окончил педагогический институт и университет на отделении журналистики, а также народный университет искусств. Был учителем русского языка и литературы, завучем, заведующим партийным кабинетом, предпринимателем.
Создатель школьного историко-краеведческого музея и музея семьи Самарских, районного центра лекционной пропаганды. Возродил в станице Архангельской православный приход, был церковным старостой.
Литературным творчеством занимается с 14 лет, написал более 40 книг: стихи, очерки, рассказы, повесть, исторические повествования, песни, частушки, буклеты.
Член литературного объединения "Родник" Севера Кубани, член литературного актива Краснодарского регионального отделения Союза писателей России.
* * *
Я был хорошим и плохим – без середины,
всегда в запаснике стихи, как и седины.
Я ем и пью, грущу, смеюсь, но не об этом:
стихи – моя большая грусть зимой и летом.
Стихи – моя земная боль, но громче – радость!
они – как каменная соль, а, может, сладость?
Они – не сваха, не сноха, кого б забыл я,
но если б не было стиха, навряд ли был я.
* * *
Я между небом и землёй
зажат в тисках небесным сводом,
со мною прячется свобода,
чуть-чуть припалена зарёй.
Мне нелегко дышать под ней –
подняться в рост легко и просто
да не хватает дней для роста,
земных обыкновенных дней!
* * *
В моих стихах нет глубины, как на ладони:
порой не всё, что любим мы кого-то тронет.
Стихов я вечных не пишу – лишь на сегодня,
пустой не поднимаю шум из преисподней.
Пусть лёгкий смех и лёгкий флирт тревожат душу,
по мне так миг и этот мир намного лучше.
Кто подойдёт, прочтя, вздохнёт, кто – отвернётся,
а кто – откроет свой блокнот, увидев солнце…
* * *
Невесело летает рука,
точно так, как летят облака,
с каждым взмахом слова тяжелей:
не жалей ты себя, не жалей!
Не подвержен критичным громам,
то, что сделал, годится на хлам.
Сотворю не на час – на века,
пусть крылатою станет рука!
* * *
Я спешил, я летел через годы
и добрался сюда, наконец,
где меня под задумчивым сводом
у берёзы встречает отец.
Ну, скажи мне хоть что-нибудь, папа!
Ты хоть видишь, кто рядом с тобой?
Я иду по конечному трапу
тех же лет и такой же седой…
ВВОДНЫЕ ПРЕДЛОЖЕНИЯ
Я не приемлю вводных предложений,
сокрытой недомолвки, как намёк,
сжигающая жажда возражений
иль брошенный перчаткою упрёк.
"Как только что", "когда-то это было",
"возможно, изначально", "может быть"…
И масса неозначенных событий
в болотную трясину тянет быт.
Не понукая, не щадя, без вздохов
привык идти я в жизни напрямик.
Душою нараспашку, скоморохом –
пускай потом судачат. Дело их!
Вставляя, как вбивая в речку сваи:
насильственно, не летом – подо льдом,
введёнными с сарказмом называют,
как чужака непрошенного в дом.
В ДОРОГЕ
На возу не сдремать – так под небом гнётся,
я, сестра, брат и мать высоко под солнцем.
Путь к Байкалу пролёг, хлябисто и зыбко,
удержаться не смог – полетел как с вышки.
Брызги. Слабый прибой. Весь в грязи как в воске.
Замерла сиротой посреди повозка.
Тьма укутала мать, брат с сестрой далёко,
мне-то здесь куковать у речной протоки.
Да, видать суждено обниматься с нивой,
причесать лишь дано времени загривок.