Гуляя вместе с поэтессой Еленой Кривчик

 

  В  Усть-Куте,  в  парке,  посреди  аллейки,
  Облупленный,  с  отбитою  рукой,
  Ильич  сидит  на  цЕментной  скамейке -
  Во  многих  парках  есть  ещё  такой.
 
  Он  раньше  обнимал  рукою  тело
  Иосифа,  во  Марксе  -  кунака.
  С  тем  телом  совокупно  отлетела
  И  ленинская  левая  рука.
   
  Да,  Сталина  под  зад  поддели  ломом,
  За  культ,  его  разбили  мужики!
  С  ментами  и  райкомом, с  исполкомом -
  Вождя  ломали   ночью  на  куски.

  Чтоб  шито - крыто  было  спозаранку,
  Момент  был  делу  тёмному  сродни,
  Боялись  ортодоксов,  чтоб  подлянку
  Какую  бы  не  сделали  они?
 
  Но  ортодоксы  в  тряпочку  молчали,
  Поскольку  слово  Партии  -  закон!
  Куски   вождя  в  мешки  пособирали,
  Свезли  подальше  с  глаз,  из  сердца  вон!
 
  А  Ильичу  надставили  культяпку,
 (райком  дал  деньги  для  руки  вождя),
  Вождь  воздух  перемен  сгребал  в  охапку,
  Ища  опору  -  и  не  находя!
 
  Гагарин  в  Космос  улетел  в  ракете,
  С  Хрущёвым  кукуруза  отцвела.
  И  Маркс  не  бродит  нынче  по  планете  -
  Россия  его  на  хрен  отмела!

  Все  коммунисты  стали  демократы!
  КПСС  забили  в  красный  гроб,
  Зюганова  надули  супостаты  -
  Сам  виноват,  что  в  общем  мало  сгрёб!

  Капитализм  вновь  бьёт  у  нас  коленцы -
  Россия  его  строит  на  трубе -
  Нефть  гоним,  газ,  и  чуть  шумят  чеченцы,
  Но  нынче  не  серьёзно  -  так  себе?
   
  В  стране  всё  есть!  И  всюду  --  море  пива,
  (а  ручеёк  был  в  годы  Ильича),
  В  Усть - Куте  пиво  Братского  разлива,
  Оно  намного  лучше,  чем  моча.
 
  По  парку  шёл  я  узкою  тропою,
  Бомжи  тряпьё  делили   у  реки,
  По -- честному  делили  меж  собою,
  Что  в  мусорках  собрали  мужики.
 
  Тропинка  привела  к  средине  круга,
  В  нём,  до  того, как  наступил  застой,
  Вождей  скульптуры,  глядя  друг  на  друга,
  Сидели, и  общались  меж  собой.
 
  Но,  Сталина - то  сбили  с  пьедестала,
  В  пустом  пространстве  Ленин  грёб  рукой,
  Я  осмелев,  присел  к  нему  устало,
  На  пусто-место,  где  сидел  изгой.
 
  Скульптурный  Ленин  был  с  меня  размером,
  На  спину  мне  культяпку  возложил,
  Я,  восхитившись  местным  их  пленэром,
  Задумавшись,   у  статуи  спросил:
 
  "Ильич,  ты, где - то,  с  пятилетку  правил?
  Своей  душой,  умаявшись  в  борьбе,
  Сегодня,  ты  хотел  бы  всё  исправить,
  Всё  то,  что  натворили  при  тебе?"

  "Я  был  больной,  почти  умалишённый -
  В  ответ  Ильич  мне  грустно  отвечал,-
  И  от  руля  той  власти  отрешённый,
  Я  ничего  уже  не  понимал!

  Мои  товарищи,  дорогой  верной
  Не  шли!  -  плутали  слепо,  кто  куда,
  И  нынче  Мишки,  Борьки -- очень  скверной
  Дорогой  привели  вас  не  туда..."

  Не  стал  с  ним  спорить.  Чудно  пахло  липой,
  Несло  и  гарью  -  кто-то  мусор  жжёт?
  Ушёл  я,  а  Ильич  с  рукой  отбитой,
  Один  грустит  и  друга  Кобу  ждёт...