Эта ночь – легка, прозрачна, словно тюль, только воздух городской сжигает лёгкие.
Странно... вроде бы не знойный царь июль обнимает тело, мысли одинокие.
Просто март с хрустальным отблеском дождя. Просто темень шумно плещется за воротом.
По ступеням вниз, от взглядов уходя, я пытаюсь скрыться в царстве тьмы и холода.
Справа, слева – скучно-серая стена; шум колёс; туннель сужается до пикселя.
Тонет в водке заскорузлая вина. Эх, когда -нибудь уйду под воды Стикса я.
И когда-нибудь поверю в чудеса, но пока мне - по теченью плыть фанеркою.
Я давно уже не жму на тормоза - не желаю измеряться общей меркою.
Просто еду. За окошком - суета, да смолою затянулось небо Штутгарта.
Не беда, что я – одна, и не беда, что моя пустая жизнь – Господня шутка, да...
Еду-еду, и во взгляде – мёртвый штиль, а напротив - турки-черти зубоскалятся.
Их бы морды – о колено и - в утиль; Их намёки бьют по сердцу, словно палицей.
Водят будто бы по шрамам и рубцам тонким лезвием – и матерно, и вежливо.
Был бы рядом здесь отец... но нет отца, значит я здесь – за отца, за мать, за лешего...
Значит мне опять одной плутать во тьме, в полудрёме, наугад да тропкой узкою.
Ну прости, что толку нет в такой ходьбе, ну простите, что не б...дь я, хоть и русская.
22 мар. 2010