Из цикла «Постоялые дворы»
На почтовой станции
Что Вас так мучает и гнёт,
какое пораженье?
Бог – дал, Бог – взял, и всё пройдёт,
как головокруженье.
Мне импонирует Ваш неподвижный отрешённый взгляд
и Ваша, я уверен, неспособность лгать и притворяться.
Вы, очевидно, на пределе жизни предпочтёте яд,
чем немощи дать волю надругаться.
Нужда и скука испокон веков играют судьбами людей…
Коли нужда – примите дар – мой кошелёк её насытит.
А вот со скукой – тут сложней… Есть, правда, несколько идей
привить ей сочный незатасканный эпитет.
Что Вас так скрючило в дугу,
надеюсь, что не зависть?
А если «да» - тогда к кому?
Чур, только не лукавить.
Вы слишком молоды ещё, чтобы завидовать чужим годам,
и слава ждёт на, как и всех, на поле случая и боя.
А может, плюнуть на молву, хоть раз швырнуть её к ногам,
познав все ужасы и прелести разбоя?
Или отправимся в кругу гурманов первый приз завоевать
и создадим омлет, ценою равный изумрудной броши,
а там предложим женским молоком клубнику запивать…
Ну, что, идёт, на вечер жребий брошен?
Страданья близятся к концу?
Нет? Вижу, что не бедность.
Да и не скрою, Вам к лицу
таинственная бледность.
Или в любви на Ваш вопрос пришёл неутешительный ответ6
валет побит тузом, так что ж, быть может – счастье поневоле!?
Вот тут Вам в книжке записной, почти, что весь кордебалет,
Второго дня вернувшийся с гастролей.
И в этом «путаном» кругу хандру и грусть кнутом погоним прочь,
А там – шампанское, дуэли, скачки, фейерверк из пушки…
«Благодарю… Вы мне ничем… не сможете помочь…
Три дня тому назад…
скончался…
Пушкин…»