Нелепый грим, засалены перчатки,
туз, прежде козырной,
в надорванной рубашке,
жеманно пялится из не отглаженного рукава.
Стихи надушены одеколоном с нотой флер,
но нафталина
тяжелый шлейф скользит за Вами
как услужливый слуга.
И рифмы бледные.
И невпопад смертельные обиды.
Роль созерцателя фальшива,
растянута, истончена,
исчерпана до дна…
Ах, эти приторные свежевыжатые слезы,
потоки вдохновенной лжи.
Колючий, нервный взгляд
растраченных бесцельно сил.
Так утомительно была любезна с Вами,
но образ Ваш уже невыносим.