http://www.stihi.ru/2010/02/19/6830
Хвосты хвостами
Наталья Нечаянная
Ты проснешься, голову вертикально вдруг уронишь. День, не боись, остудит. Сотни раз изучено досконально, что в семнадцать утром всё в миг зеркально. Радианно даже, диагонально. Так и будет.
Завчера шестнадцать свистел в окошко. И хотелось думать, что ты немножко горделивой статью косплеишь кошку, что гуляет, выпятивши усы. К сожаленью, кошка одомовела. Обабела. Ссыт по углам до бела. И натурой хищною овдовела. Ибо ради ломтика колбасы
В ноги бьется. Мурчем своим смеется. И сама при этом, небось, плюется.
Кошки кошками, в общем. Хвосты хвостами. Но в семнадцать пора уж менять местами, то, что в жизни зачем-то недавно сами мы в шестнадцать поставили не у мест. Потому что место – оно ж порядок. Всей посуде – полок. Рассаде – грядок. Телефонам нашим тройных зарядок. Ваньке-городу больше еще невест.
Все так путно, верно, сиюминутно, что от этого даже, покаюсь, мутно.
Я единственно знаю почти дословно. Допунктирно. Добуквенно. Очень ровно. Что семнадцать будут цветасты, словно начертили для этого трафарет. Ну, положим, нынче февраль и голо. На часах – учебник. На стрелках – школа. Грипп свинячий, эта боязнь укола атакует, в общем-то, нет да нет
Перетрусишь. В рот чеснока – закусишь. На микроба запаха силу пустишь.
Но вот завтра будет моей медали сторона, которую не видали. Станет жизни скорость на все педали. До приятной боли в суставах ног. Все стабильно, хлеще: благополучно. Пропишусь в газету, возьму получку. И писать, наверное, стану лучше, чем в газете кто-то когда-то мог. И в учебе тоже до боли гладко, в дневнике – пятерки, они ж – в тетрадке, а на лбу – ни прыщика и ни складки. И трубить о радости – ворох труб. А еще, попозже, грядущим летом познакомлюсь с длинным, худым брюнетом, он (ура!) окажется не поэтом, и притянет Нату пухлявью губ.
Исполненье. Счастья порабощенье. Засоплила если – прошу прощенья.
Размечталась славно. Смеялась громко. До того, что даже жирка каемка на души моей именинном торте, разогревшись, стала вдруг оттекать. Всё, пень ясен, будет немножко хуже. За окном февраль. Снег сгнивает. Стужа. Я полнею. Джинсы впритык и туже. Но ведь стоило, право же, помечтать?
Не на Хонде. Не на крутом курорте. Но с улыбкой светлой на светлой морде.
Анастасия Спивак:
Размыкая мятые сном ресницы, говорю, что "что-то уже не спится", одеяло скомкано, как страница или догоревший вчерашний день. Что-то, но не разум - он спит под коркой головного мозга - шепнёт негромко, мол, что единица срослась с семёркой на двенадцать месяцев (икс недель. Как-то лень считать, сколько будет точно, уравненье дней - нерешённый прочерк, легче просто тюкнуть в бумажку точкой и сказать, что алгебра - не моё). Жмётся небо к окнам - впустить, не стоит? Дёрну ставень - ладно уж, фиг с тобою, ты ведь тоже, правда, как я, живое? Солнца заяц лапками в стёкла бьёт.
Что, косой? Ну, спрыгивай прямо на пол! Ковролан бессовестно весь закапал, словно кетчупом, солнцем и прячет лапы - всё равно ведь попался, чего уж там... Ну, потом, конечно, схожу за тряпкой, буду оттирать всё и вся от крапин... да чего ты, заяц, какие траблы? Всё равно придётся сгребать весь хлам, подметать, уборка-весна-сонливость, кисло счастье корчить, улыбка - криво... ты куда, зайчишка? Ну что ж... счастливо... забегай-запрыгивай в выходной... В зубы - маркер, старых тетрадей ворох, и везде, где "6" малевать семёрку. А потом - восьмёрка... ещё нескоро... после - старость... тьфу, девятнадцать лет. С непонятным, детским почти наивом веришь в то, что жизнь будет посчастливей, что не попадёшь без зонта под ливень и в кино бесплатный найдёшь билет.
Только разум сонно продрал глазёнки, заявил "не будь ты таким ребёнком". Скрип извилин режет по перепонкам. Реалисткам легче, наверно, жить... Будут снова в дождь протекать ботинки и лететь на красный у ног машины, на катушки шин, будто паутину, намотав дороги седую нить.
Тьфу ты, натощак что за мысли лезут? Нужно быть с собою предельно честной, будет всё, как прежде, неинтересно. Стёкла мутны. Жизнь, как тягучий сон.
Но опять, со странным лихим упрямством (и куда мне, блин, от него деваться?) я в семнадцать лет, восемнадцать, двадцать, даже тридцать в дождь забываю зонт...
Наталья Нечаянная (http://www.stihi.ru/avtor/narcissa1):
Забываю зонт, и иду, балдею. На щеках румянистых капли грею. От улыбки, собственно, всем светлее, кто бы / что бы / как бы не говорил.
От улыбки в бок переходит радость, и (плевать, что шепчет там этот разум). И плевать, что радость – она не сразу помогает сильно, как аспирин.
От улыбки небо так очень свЕтло. Оно верит в дождь, но совсем без ветра. Оно верит в сотни оттенков цвета, и в оттенков счастья – мильен еще.
Оно верит в то, что я очень рада приплюсовывать к цифре однерку справа, потому что это – взросленья право, то есть с виду вроде бы хорошо.
Я, как видно небу, совсем шальная. Из-за двоек душу пока вскрываю. А еще поднимаю глаза, рыдая, чтобы слезы не капали на лицо.
Я пишу сочинений о счастья дубли. Я ввожу «Что же делать?» по горю в гугле. Я сжигаю надежды, и эти угли образуют вдруг замкнутое кольцо.
А вообще, конечно же, стоит верить. Вот секунда: откроются эти двери, и линейкой жизнь эту будем мерить на шкале «безвылазнейший ништяк».
Через месяц я встречу красавца-Грея. Мы из алого шелка запустим змея.
_________________
Ты же разум, скотина, ну будь добрее. Сделай вид, что тоже считаешь так.
Анастасия Спивак:
Небо верит в дождь, я в него - влетаю из подъезда - в брызги... и, как хмельная, всё на свете - можно же? - забываю... хоть раз в жизни память послать к чертям...
Улыбаюсь - нервный прострел до сердца. А улыбкой можно ещё согреться. Городок - букет сплавленных Венеций... уплывает по дождевым волнам.
Я за ним, как за пастухом - отара... чёрный волос нынче за алый парус, растрепался флагом... чего я парюсь? Ну, промокла - правда, хоть выжимай...
Капли навзничь падают на ладони и с протяжно-жалобным всхлипом-стоном бьются-рвутся-вьются, пьянят озоном, баламутят воздух... потом зима,
Будут шины зимние на машинах и кружащий рой перьевых снежинок из нутра пробитых, сквозящих синью облаков-подушек... но не сейчас.
Я иду, ладонью слезу сметая. Потому что грусти не видно края, и ни гугл, ни фиг ничего не знают. Может быть, и знают, но вот... молчат.
Боль пьянит, мутна, нетрезвяще-топка. Снова путаю рычажки и кнопки. Я, наверно, кукла в пустой коробке - пнули в угол, словно ненужный хлам.
Только - может, слепну? - я Грея вижу. В этом мире ростом он чуть пониже и кудрями неэстетично рыжий - но легко узнать его по глазам.
Небо свЕтло, верит в дожди без ветра, в то, что в грозовой сердцевине лето. Возразить ему? Да желанья нету. Я согласна с ним... что ещё сказать?
Вон и Грей - какой-нибудь Ваня-Вася - подошёл... Когда ты заткнёшься, разум? Помолчи немного, не будь заразой... дай хоть раз поверить мне в чудеса...