Поэма о школьной любви.
Уважаемый пассажиры.
Наш самолет ТУ-154 следует рейсом по маршруту
Владивосток Хабаровск –Москва.
Полет продолжается восемь с половиной часов на высоте десять тысяч метров.
В течении всего полёта ...
Глава первая.
День-ночь, день-ночь сменяется в оконце,
В салоне мрак и пассажиры спят,
Но через час опять проглянет солнце
И сдвинуться еще часы назад.
Отрезанные гулкою турбиной
От расставаний, пожеланий, слёз,
Они уютно уложили спины
В удобство кресел.
За окном мороз
Приклеил искры прямо перед носом,
А тут тепло, к тому выдан плед,
Всем хорошо и никаких расспросов,
Лишь в глубине горит дежурный свет,
Там человек, единственный из сотни
Сидит, глядя, в газетные листы,
Которые закуплены сегодня,
Чтобы спасти от сна и маеты.
Да сон нейдет.
За каждую минуту
Пятнадцать верст белёсый тает след,
У стюардесс слегка гремит посуда –
Готовится положенный обед.
Который час? С под рукава рубашки
Он смотрит на холодные часы,
Где стрелки словно черные букашки
Бегут по кругу, распустив усы.
Непроизвольно правою рукою
Он кнопку «ВЫЗОВ» нажимает вдруг,
И девушка, с пилоткой голубою
Из-за портьеры вышла от подруг.
- Вы вызывали?
Он вдруг растерялся.
- Да, нет, вообще случайно я нажал,
Простите, что-то слишком размечтался,
Не помню сам как руку и поднял.
Вы извините…
- Ничего, бывает, вам что-то нужно?
Нет, нет ничего…
Он на мгновенье в кресле замирает
Пиджак поправив, сползший на плечо.
- Хотел спросить, - неловко улыбнулся,
-Читу мы пролетели или нет?
(Его сосед от голосов проснулся
И тоже рядом ожидал ответ).
- Не пролетели, только подлетаем,
Примерно будем через полчаса…
Сосед сострил:
- Мы сверху помахаем,
Пошли земляк, покурим у хвоста.
Земляк не стал отказывать соседу,
Пригладил волос, сигарету взял
И завязали странную беседу
Где говорил один, другой – молчал.
До самых фильтров, позабыв о ночи,
Молчал сосед, рассказывал земляк,
Что под Читою город есть Могоча,
На карте малый кругляшочек - знак.
Глава вторая.
Светились ярко школьные фрамуги
Гремел ударник во втором часу,
И клавиши подкидывали руки
Держу их над собою на весу.
Над маленькою заставленною сценой
Запутанной в певцах и проводах
Висел плакат, указывая цели
В дальнейших ожидающих годах.
Выпускники, забывшие проблемы
По коридору шли в который раз
(Тот коридор заслуживал поэмы
Отдельной, но об этом не сейчас).
Разгорячённо – радостные парни
При галстуках и строгих пиджаках
Вели подруг, святившихся янтарно
На тоненьких высоких каблучках.
А в классе, заперевшись от народа,
Для верности, задвинуты столом,
Читались своевольнейшие оды
Свои стихи и остренький экспромт.
И Пушкин, оперившись на подрамник,
Сквозь сито лет расстроено вздыхал,
Когда колодкой обрывал привратник
Полет строки и в залу выгонял!
В столовой приготовлено навалом…
Торты, цветы, бутылки, шоколад,
Красивы разрумяненные мамы
Устроившие этот царский ряд!
(Кто б заглянул и сосчитал удары
У их сердец – мать остается мать)
Семнадцать лет и мало и немало,
И снова их в дорогу собирать.
Давно ли сами в платьицах цветастых
Кружились в вальсе с лентой в волосах,
Но мамы вспоминают то нечасто
Закрученные в будничных делах.
Только сейчас. А дети их танцуют
Совсем не так. Взлетают вверх шары
На конкурс сразу пятеро гарцуют
Сплясал лезгинку - получи дары!
Льет пестрый дождь на косы и начёсы
Вихрит чубы, зализы и виски,
И серпантин на головы без спроса
Рассыпали движением руки!
На утро в школе будет очень гулко
Открытый зал утонет в конфетти,
Он разнесется даже в переулках
По их следам, по новому пути.
На сквозняке прошелестят газеты
Где ползунки сменял велосипед,
Велосипед – портфель, портфель - ракеты,
Короче жизнь за их семнадцать лет.
Соседка по оставленной им парте
В обнимку с Мишкой, с куклой, за едой,,
А вот поход, а вот ответ у карты,
Лист ватмана расскажет как живой.
Застынут стулья, сдвинутые в кучу
Освободив собой бескрайний пол,
Над полом сцена вознесётся кручей,
Всё это будет сотнях тысяч школ,
По всей стране, где раньше, а где позже,
Это потом, а нынче – школьный бал,
Где каждому во всё поверить можно
И даже в то, что раньше отвергал!
И бал гремел до визга, до братанья,
Смеялся зал до колик в животах
Когда сам завуч запевал страданья
Размазывая слёзы на усах!
Прощальный вечер был уже мерилом
Других времён, стремлений и дорог,
Ведь до него всё было, было, было,
За ним – всё будет, выйдет только срок!
Узнает каждый о предназначенье
Своей судьбы и что там ожидать,
Нам не дано всесильное уменье
Жизнь обогнать или вернуться вспять.
Запеть не то и станцевать не это,
Да и зачем же забегать вперёд?
И вечер тот на всё давал ответы
Неумолимо свой ведя отсчёт.
Глава третья.
История Ромео и Джульетты
Стара как мир, а мир совсем старик,
Еще земля не узнавала света
Когда родился первый её крик.
Беспомощная, в грубой колыбели
Она росла, рожденная людьми
Которые качали как качели
Служившие вращению земли!
Сменялся лёд на буйное цветенье,
Отметив проходящие века,
В деревья превращались все растенья
Деревья – в уголь, а любовь пока
Росла среди священных погребений
Среди охоты, танцев у огня,
У первых слов, исканий и скитаний,
В рисунках на обугленных камнях.
Менялся цвет, мелели океаны,
Раб припадал к подножью пирамид,
Сливались и терялись в войнах страны,
И инквизитор подтверждал:
-Убит!
Среди искусств, молитвы и доноса
Над головой любви витал топор,
Но шла она, сквозь пот и кровь и слёзы,
Не помня человеческий позор.
Где есть любовь – там суждено быть жизни!
Такой девиз дошел до наших дней
А по живым мы не справляем тризны,
Живи любовь и царствуй у людей…
Ей говорят, все возрасты покорны
Никто не спорит – верно говорят….
Взял пианист последний звук мажорный
И оторвал от клавишей свой взгляд.
И напоследок проскользнув по нотам
Поднял глаза на станцевавших вальс,
Подумал про себя:
- Уже суббота
Как быстро ночь сегодня пронеслась!
Во-о-н, двое те, танцуют и танцуют,
Почти на каждый танец приглашал,
Влюбленные, присели воркуют,
Собрал листы и потянувшись встал.
Его слова невольно раскрывали
Историю двух этих человек….
Глава четвертая
Он был как все, блондинистый, весёлый,
Учился, жил, имел троих друзей
То был ленив, то помогал без спроса,
Мать в шутку называла : - Прохиндей.
Пытался петь, гитару всю измучив
И в драмкружке актером побывал,
Порою выход находил не лучший,
Но долго никогда не горевал.
И было еще давнее пристрастье-
Писать стихи. Когда дом засыпал
(А за окном погодное ненастье)
Он музыку тихонечко включал.
И в звуках вьюги, ветра, стуке капель,
Звучал орган и строчки навевал,
В которых высекались искры сабель,
Стелился дым и кто-то умирал.
Горел костер, палатки выцветали,
Врезался в сетку самый нужный мяч,
Желтели листья, тучи пролетали,
Нес ветку для жилища черный грач.
Но в жизненном размеренном потоке
Случился самый страшный поворот,
Как будто плот разбился на подскоке
А капитан попал водоворот.
Пытался плыть, хватаясь за обломки,
Хлебая воду, не нащупав дно,
И берег крут и ветки очень ломки,
А под рукой коряги ни одной.
Как бы сказали в приторных романах:
-Он потерял спокойствие и сон,
Хотя чего я называю странным,
Что он влюбился? – да он был влюблён!
Огромное неведомое чувство
Пришло, как ни банально, по весне,
Когда при встрече становилось пусто,
А дома нестерпимо было грустно
И чёрти что твори лось на душе.
Ждал на столе давно остывший ужин,
Стоял портфель нетронутый в углу,
А первый дождь бил залпами из ружей
В кирасы крыш и фонарей толпу!
Под маленьким автобусным навесом,
Согнутые прохожие спеша,
Вдруг замечали, так , без интереса,
Мальчишка, еще школьник, чуть дыша,
Смотрел через дорогу в чьи-то окна,
Смотрел, не отрывая своих глаз!
Уже давно в ботинках было мокро,
И плащ не грел, зуб на зуб через раз
Не попадал.
Холодный майский ветер
Гулял, ныряя с улицы в дворы,
То залетал с разбегу в веток сети
И бился в них до штиля, до хандры.
Окно, втрое слева, на балконе
Горело притягательным огнём,
-Ну, где же ты? Пусть тень твоя уронит
Свои черты. Я здесь, но ты о том
Еще не знаешь. Может быть , наверно,
Спокойно спишь, не зная обо мне,
Но только пусть любовь, надежда, вера
Придут совсем негаданно к тебе.
До встречи! – говорю я снова, снова
И верую, что не наступит дня,
Когда тебя три этих тихих слова
Промолвит кто-нибудь поздней меня,
Помолвит кто-нибудь поздней меня…
Глава пятая
Светились утром школьные фрамуги,
Гремел ударник во втором часу
И клавиши подкидывали руки
Держа их над собою на весу.
Он приглашал её на танец каждый
И все глядел в цыганские глаза
И всё пытался рассказать о важном,
Но музыка глушила голоса.
Когда кончался танец - он терялся
Вдруг забывался, путался в словах,
Она шутила - невпопад смеялся
И то стесненье порождало страх.
Казался тесным галстук заграничный,
То становилось жарко в пиджаке
Ему казалось это неприличным,
А неуменье рассказать о личном
Сжигало как на медленном огне.
Когда е становилось нестерпимо
Он вскакивал и говорил:
-Сейчас,
Аттракцион – гвоздика для любимой,
И убегал не поднимая глаз.
Пробравшись через йное веселье
С лицом дельца в столовую входил,
Где за столом родители присели,
К ним очень чоень деловито подходил,
- Нам там цветы, для классной в общем, надо,
Я парочку возьму, еще одну,
И к ней бежал, цветочная награда
Вручалась генералу средь парада
Солдатом, покорившего страну.
Нет, не было счастливей человека
Среди друзей, забывших обо всём,
Ведь я люблю! И рядом с ней навеки!
Она со мной!!!
……………………….- Чем кончилось потом?
Давай ещё достань-ка сигарету,
Сосед достал:
- Последние, земляк…
Струился дым в пространстве туалета
Светилась лампа кругло, как пятак…
Чем кончилось? А кончилось разлукой,
На утро отдохнув и то чуть-чуть,
Он ждал её и первый подал руку,
В траве у парка проложивши путь.
Собрав всю волю, на глубоком вздохе,
Признался ей, что мучило его,
Как говорится про горшки и боги,
Хотя понятно, было нелегко.
Она молчала, долго, очень долго,
В ладошках еле мяла васильки,
(Июнь стянул зелёную футболку,
Им под колени мягко подстелил).
-Ты знаешь, я наверно выйду замуж,
Прости меня, но это решено,
Давно хочу сказать – не получалось,
Я понимаю, тебе очень тяжело…
Она еще чего объясняла,
А он не слышал, смолкли голоса,
И не стесняясь, по щеке сбежала
Мальчишеская светлая слеза.
Через неделю, может быть другую,
Он к ней зашел проститься навсегда,
И вместо слов, записку небольшую
Он подал ей:
-Прочтёшь, уйду когда.
Захлопнул дверь и постояв немного
Спустился вниз, двор шагом пересёк,
Пред ним лежала новая дорога
Ведущая от этого порога
На юг и север, запад и восток.
Записка.
Я не могу никак понять,
Как ты могла с любовью так играть,
Я словно капля растворюсь в толпе
И больше ты не вспомнишь обо мне.
Судьба её за годы помотала,
Муж офицер, разъезды, смена мест,
Но молодец, нигде не пасовала,
Растит двух дочек – будущих невест.
Да, кстати, вот…
С нагрудного кармана
Достал конверт и бережно раскрыл,
Девчушки, а с коляской рядом –мама,
Совсем недавно фото получил.
Не забывает, пишет, поздравляет,
Живет в Могоче, малый городок,
Там говорят: Бог создал Сочи
А лукавый чёрт – Могочи
И впридачу - Магдагачи,
Ветрюга, сопки, серый неба клок.
Короче жизнь -коварная зазноба,
Как хочет, так и крутит накосяк,
Ведь сколько лет промчалось с выпускного,
А всё не забывается никак.
Пойдём в салон – сейчас поесть предложат,
Ну, растревожил душу мне сосед,
Кончай дымить, домой приеду брошу.
Вон и на пачке написали –вред.