Когда падут законы слабых,
Когда печать станет золой…
Постигнет мир время расплаты…
Испепелит всё жуткий зной.
Не будет криков и упреков.
Лишь сон венчает тишину…
Пение птиц на утро смолкнет…
И род людской опустится во мглу.
Четыре всадника из тлена
Восстанут… и стирая жизни в прах…
Словно пируя, после вечности немого плена,
Смотрят угрюмо на ряды кровавых плах.
Им не знакомо состраданье!
Они не призваны прощения дарить…
Те не жрецы бессмысленного знанья…
Кто выжил, тот готов сполна вину испить.
Ангелы взирают без укора…
Им просто больше нечего сказать…
Мы так стремились править своим “домом”,
Что не заметили, как стали убивать.
Мы не заметили, как дети погибали…
Что руки наши были в их крови…
Во сне том вычурном мы будто исчезали,
Хоть звали нас всегда: “Вернись, приди…”
К чему сейчас стенания и слёзы?
Но мы, увы, понять и не смогли…
Что мир прекрасный – это только наши грёзы!
Смотри же на него сейчас после новой войны…
“Ну что, доволен, жалкий раб своих желаний?
Что видишь в бледном пламени зари?
Узри же цену своей славы!
Смотри, как бьют поклон тебе цари…
Но только ты скажи мне напоследок…
Монеты, золото и серебро…
Не уж то блеском душу твою грели?
Молчишь. А впрочем, уже всё равно…”
И голос смолк, объял всё холод,
Вечной безликой пустоты.
Вновь зародится жизнь! Пока власти голод,
Не уничтожит её дивные “цветы”.