Я тиски разожму и на волю шагну,
Я проснусь, наконец – и уйду погулять.
Эти рабские цепи – подарочек дну,
Я сегодня свободен и волен желать.
И рукой обведя, обрисуя вокруг,
Я чертой в небесах обозначу свой круг.
Средь других облаков, что гуляют в ветрах,
Есть и я. И ничтожным становится страх.
Изменить. Зачеркнуть. Что-то переписать,
И друзей у костра вечерком подождать.
Я гляжу с высоты на степей бахрому.
Не один. И негоже идти одному.
Не поймут. Оглянись. Ты стоишь на пути.
Дальше этой развилки тебе не пройти.
По проторенным тропам не хаживал я,
Ведь у каждого, верно, пробита своя.
Гнёт обид, гнев уныл, вяну в недрах тоски.
Это снова на сердце сжимают тиски.
Злые руки. Слова. Боль обид. И прощать.
Это незабываемый истинный ад.
Я в ночи. Я – кричи. Я – молчи. Я – дышать.
Как хотелось и хочется взять и летать!
Эти цепи пусть тонут, гниют в глубине.
Им нет места сейчас и сегодня во мне.
Люди злы. Люди часто обиды плодят,
И опасен коварный и трупный их яд.
Я шагаю вперёд. Я иду к небесам.
В меня верят и ждут, когда я пойму сам.
Это где-то во мне не умрёт никогда.
Это в сердце болит, этот шрам навсегда.
Я лечу эту боль, я на верном пути.
Я сумею летать. Я сумею дойти…