Алой пылью пропитанный снег
Под лучами рассвета сиял,
Все ушли, но был прерван мой бег:
Холод стали мне лапу сковал.
Я застыл, в полувзлете свой бег оборвав,
Боль достала меня в этот миг.
Солнце выжгло глаза, круг небесный порвав,
И вознесся к нему мой отчаянный крик.
Я кричал, заклиная вернуться луну,
И отчаянья боль - пострашнее огня…
Я из мира уйду, я умру… я умру…
Только Матерь волков не обнимет меня.
Волк не может уйти в Окаём,
Если сила его не испита до дна,
Песню смерти раз в жизни поем –
Выше звезд, выше смерти лишь Воля одна…
И невольных волков не бывает,
Есть лишь души, попавшие в сеть…
Каждый волк эту заповедь знает:
Нет неволи, есть воля – и смерть…
Да, я ранен, и силы уходят
Вместе с кровью дымящейся в снег,
Но я жив, хоть и челюсти сводит,
Да, я жив, и не кончен мой бег.
Пусть сильнее впивается в тело
Сталь клыков, исторгая мой крик,
Пусть становится мир черно-белым
И тускнеет злой солнечный лик…
Ну и пусть, я уйду, я сумею…
Рвутся жилы, темнеет вокруг,
Время есть, я смогу, я успею,
Я порву этот замкнутый круг.
И в последнем отчаянном вое
Кость поддалась, сомкнулись клыки,
Боль по сердцу ударила снова
И шепнула: «Ты волен… беги!»
…Волк рванулся, ликуя в броске,
Кровью щедро тайгу оделяя…
Волк рванулся… и замер, в прыжке
Вдруг почувствовав, что умирает…
И на выдохе выплеснул болью:
«Я иду, Матерь волчья, прими…
Выжить я не сумел… только волю
Я сберег… я сумел… обними!»