Передо мной—кусок ржаного хлеба,
Коричневого, теплого, живого,
Как будто мальчик. Хлеб был неподвижен,
Как человек, последним сном уснувший,
И дождь не шел, и солнце не вставало.
Я вдруг представил, как он зрел и рос,
Тянул он к небу золотые пальцы,
Мозг золотой он тихо выплавлял
Из ветра и дождя, из соков почвы,
Молчал цезурой строгой в промежутке
Меж жизнию и смертью, осыпая
Слезами зерна Матери-Земле.
Теперь он мертв. И я ножом разрежу
Его, посыплю густо солью солнца
И буду есть, спокойный, непокорный,
Такой же юный, тихий, словно он,
И вдруг пойму, как хорошо быть юным,
Как хлеб, и колосящимся под солнцем,
И сжатым беспощадными серпами,
Жестоко перемолотым в муку
Счастьем...