Гонял июльский ветер, для забавы,
Жужжаще-полосатую ораву,
И складывал косарь цветы и травы,
Любовно – стебелёчек к стебельку,
В мой стог, который – дар и наказанье.
В нём – чары сказки, магия преданья.
Бурлят неисполнимые желанья
В живительном дурманящем соку.
Не стала - наполнением сарая.
Стерня казалась – атрибутом рая,
Пока приблудный пёс, с ужасным лаем,
Не вздумал стать охранником моим.
И, к голоду встревоженного стада,
Мычащего, звенящего парада,
Рычал на все восторженные взгляды -
Он в гневе был своём неумолим…
Но с этим псом, что стал, к предзимью, злее,
Мне кажется, я, к диву, уцелею,
В дыханье панацейного кипрея,
Вдали от всех подъеденных стогов.
Замру за межсезонной гранью где-то,
Храня в себе затерянное лето
И зелень нерастраченного света
Я спрячу в белом коконе снегов.