Уедем, уедем отсюда, в последнем вагоне умчимся,
Оставим ошибкам вчерашним превратное толкованье.
Пусть мальчик, почти невесомый, играет сонату Листа,
Как будто играет на флейте, но вслушайся - на барабане.
Так громко стучит в барабан, что лопаются перепонки.
Так жаждет ребенок узнать, что значит исчадье ада.
А мы все глядим на него, швыряем пожитки в котомки,
Считая столбы и столбы от Мурманска до Ленинграда.
Навязчива память руки, качающей колыбели;
Допишет Евангелие подвыпивший чернорабочий.
Ему что с того, что в холодной, угасшей вчера постели
Останется жить лишь запах горячей и нервной ночи.
Ты знала, что истины нет в прощенье, в проклятье и в боли.
«Юнона» поверит в авось – «Авось» впопыхах сгинет в бездне.
А графу не хватит отваги вернуться к вчерашней любови -
К такой непонятной и тысячу раз бесполезной.
Уедем, уедем отсюда, в последнем вагоне умчимся,
В полночном вагоне на запад, продав по дороге обноски.
Пусть мальчик стучит в тамбурин как будто забытого Листа,
Рисуя на окнах вагона загадки раннего Босха.
2006