Жила-была девочка. Мамина, папина.
Бантики цвета вельветовых платьиц.
В детеныша цапли ногами была,
За стрекот Сорокой прозвала родня.
Легко стрекотала, неважно порхала,
Коленки всегда до костей разбивала,
И мать, если с грохотом вздрогнет земля,
Вздыхала - Сорока упала моя!
Вражье-пацаны за косички таскали,
И благо фамилия, мельницей звали.
Ну, хоть каланчой не додумались звать,
А сходство-то было, по правде сказать!
Родители дочку всем сердцем любили,
Но к строгости сразу ее приучили,
Утенка закончился гадкого срок
И вырос из девочки "синий чулок".
Такая вот в новом обличьи проблема,
А мамино сердце за дочку болело:
Останется пава да лебедь одна -
С характером замкнутым, гордым она!
Ах, мамочка, где уж тебе угодить,
Сама скоро будешь судить да рядить,
И что это с девочкой вдруг приключилось?
А дочка-то... По уши просто - влюбилась!
И гордость не гордость, молва не молва...
Обидчика милого молча ждала.
А он как собака на сене засел:
Любить не любил, и бросать не хотел.
И так заматросил, что сердце в клочки!
Ах, бедные-бедные вы, каблучки...
Стучать в одиночку пришлось целый год,
И влево, и вправо, назад и вперёд.
Весь день в голове, и вся ночь для него.
Дождаться знакомого стука в окно -
Желанней, счастливей мгновения нет!
На критику мамы сердилась в ответ,
Не слушала, спорила и обижалась,
Как будто не в пользу ей мама старалась!
Беда в одночасье как туча накрыла
И спор их по-своему жестко решила:
В чужую страну и с чужим под венец
Отдали, и горькую запив, отец
Один, будто перст, в старом доме остался.
Свой долг не забыл и для дочки старался.
Она ему внуков троих родила,
И быть бы семье, но, однако, одна...
По жизни одна и по дому одна,
Хоть стала ей домом чужая страна.
Душа всё томится (а сердце рыдает)
И каждую ночь не спросясь улетает
Туда, где остался родительский дом,
Без папы и с новым хозяином в нём.
И хоть c'est la vie, хоть и не c'est la vie,
Нет дома, родителей. Нет и любви,
Которая здесь же при них начиналась,
Чьих грустных последствий так мама боялась.
Та жизнь, будто сон отлетевший, ушла,
Их девочка взрослую жизнь начала:
Сама за мужчину, сама за себя.
Забыта друзьями. Забыла родня.
Не драма, конечно, обычное дело -
Чего же еще эмигрантка хотела!
Отрезанным быть ей навеки ломтём
В родном государстве и в доме своём,
Где плакала горько, смеялась, училась.
Где жизнь, как ни строилась, не получилась.
И только на Бога надежда одна,
Что будет и место и время, когда
Вернётся и дом, и родители в нём,
Где детство и юность за каждым углом.
За общим столом, примирившись, родня,
Кого, так скучая, любила она...
Простая история девочки этой,
Которую вряд ли бы кто и заметил -
Цветок придорожный в пыли под ногами,
Сокровище бывшее папы и мамы.