Дверь номера приоткрылась. Внутрь просунулась рука, изогнулась в локте, постучалась в дверь со стороны комнаты и убралась восвояси, захлопнув проход. Не иначе, Чурек: его манера совмещать такие чуждые хамство и деликатность.
- Чего тебе? - страдальчески простонала Оксана, приподнимая голову и придерживая рукой мокрое полотенце на лбу.
- Как самочувствие? - просунул Чурек голову во вновь приоткрытый проём, издевательски улыбаясь.
- Не дождётесь! - басом пропела Оксана, длинно потянув "Н" и разделяя слога. Корпоративный отдых давал осложнения в виде пульсирующей боли в голове.
Чурек - это сотрудник рекламного отдела Вачик. Но два года назад, в свой первый рабочий день, он перепутал двери кабинетов, и вошёл в плановый отдел. Девчонки уставились на незнакомого высокого мужчину, тот, в свою очередь, обвёл взглядом присутствующих, и наивно вопросил:
- А разве не здесь женская раздевалка?
После чего, пятясь как рак, спиной вышел в коридор.
- Чукча… - беззлобно определила Маша, имея в виду предполагаемый интеллектуальный уровень нарушителя границы кабинета.
- Гре-ек!.. – восторженно протянула незамужняя Ленка, обратив внимание на красивый, прямой нос.
- Чу-рек. – Заключила Юля, не подозревая, что прозвище прирастёт к Вачику крепче, чем родное имя.
Чурек вошёл в номер, ловко выудил из кармана брюк бутылочку и, опрокинув её содержимое в принесённый с собой бокал, приказал:
- Пей.
Оксана приподнялась на локте правой руки, а левой продолжала придерживать полотенце. Взять бокал было нечем.
Чурек поднёс бокал к губам Оксаны, и, придерживая ладонью её голову под затылок, как младенцу, осторожно вливал содержимое в рот.
Оксана пила медленно, маленькими глотками, внимательно следя за ощущениями внутри организма. Чурек не отравит, нет, она это знала наверняка. Но организм независимо вставал на линию самозащиты, не советуясь с головой, и внимательно изучал всё поступающее извне. На этот раз извне поступала тягучая солоноватая жидкость, втекала в пищевод, и оттуда, такое ощущение, расходилась широкими лучами в руки, шею, живот, наполняя тело невесомой лёгкостью.
- Через полчаса за нами заедет машина, - предупредил Чурек, - я буду ждать внизу.
- А ты не хочешь осведомиться о моих планах?
Планы были таковы: лежать в постели с полотенцем на голове, и не двигаться до вечера. Боль отступала, но Оксане не нравилось, когда распоряжались её временем.
- Я покажу тебе маленькое чудо, - оправдался Чурек, - ты должна увидеть.
И, не дождавшись ответа, удалился.
- Принеси мне грушу! - капризно провопила Оксана вдогонку, поморщившись от собственного крика, и направилась в душ.
Тёплая вода умиротворяла. Тонкие струи мягко ложились на лицо, смывая тяжесть. Оксана улыбалась. Зелье Чурека подействовало быстро, и мягкий душ закрепил эффект от неизвестного лекарства. Она набросила халат, прошла к постели и взяла с подушки грушу. Сочный плод таял во рту как мороженое. "Мягкая!" - с удовольствием определила про себя Оксана.
- Жёсткая! - выкрикнула она в окно, показывая надкушенную грушу Чуреку.
Чурек смеялся, и махал руками, поторапливая. Неподалёку уже стоял заведённый микроавтобус цвета хаки.
Жалобно поскрипывая на ухабах Уазик метр за метром взбирался на высоту. Чурек сидел впереди, рядом с водителем, облокотившись левым плечом на спинку сиденья, и скосив глаза глядел на дорогу сквозь лобовое стекло, согревая дыханьем сложенные "лодочкой" ладони. В машине было не так холодно, и Чурек, словно почувствовав предстоящий интерес, оправдался:
- УАЗик... Штатных дыр больше, чем в дуршлаге. Позади тепло, а из-под торпедо сифонит как из пылесоса. - и, воздев указательный палец вверх, заключил: - Практичный режим выдувания!
Оксана перевела взгляд на водителя, ожидая ответных слов в защиту автомобиля. Он скажет, что эти дыры именуются не дырами, а отверстиями, и имеют ощутимую пользу. Потому и штатные. И обоснует пользу. Либо назовёт одно или несколько достоинств машины, в противовес недостатку. Скорее второе. Это отличительная черта продукции отечественного автопрома: недостатки не устраняются, а компенсируются. Часто ломается - зато дешёвые запчасти. Некрасивая - зато не угонят. Неудобная - зато практичная: можно возить картошку мешками и не бояться испачкать. Не жалко. Оксана даже вспомнила подходящую строчку из песни какого-то малоизвестного барда - "Сосед дерьмо. Зато своё, родное!".
Но водитель молчал. Наверное, он таким образом присоединялся к сказанному: молчанье - знак согласия. Или просто проигнорировал слова пассажира, выражая предпочтение молчанию перед пустыми спорами. Он вообще не проронил ни слова за всё время поездки. Создавалось впечатление, что водитель - это деталь авто, привинченная накрепко саморезами к сиденью. Запчасть. Дешёвая, но безотказная. Рычаг передач, например, он не переключал, как большинство водителей, а вкладывал в нужное положение, как если бы клал книжку на полку в библиотеке на своё место, по алфавиту. Машина отзывалась приятным щелчком, и катила, мягко набирая скорость.
Спустя час дорога начала утомлять. Чурек с водителем молчали, напряжённо глядя вперёд, и Оксана невольно чувствовала себя неодушевлённым багажом, прихваченным в дорогу. Чтобы чем-то себя занять она приложила правую ладонь к боковому стеклу, украшенному морозным узором. Получился отчётливый отпечаток. Потом левую, в стороне от правой. Пальцем соединила следы ладоней волнистой линией, пересекла по центру вертикальной прямой, пририсовала голову и ножки. Получился лысый дистрофик с огромными ладонями и лицом сетевого смайлика. Поработать над причёской не удалось - машина встала, и водитель заглушил двигатель.
Снаружи обнаружилась высеченная в скале площадка с прислонённой к отвесной стене жалкой хибарой. Создавалось впечатление, что хибара не рушится только лишь за счёт того, что опирается на скалу. Лишь покосившийся столб с фонарём напоминал о цивилизации. Однако внутренний интерьер убогого домика состоял из одного лишь предмета: новенького бесшумного лифта, расположенного прямо по центру. «Поедем вниз» - определила Оксана. Они с Чуреком прошли в лифт. Кнопки управления отсутствовали, но кабина двинулась сама по себе, видимо управлялась она кем-то снаружи, и через несколько секунд встала. Створки раздвинулись.
Оксана вошла в открывшееся помещение прямо из лифта, и оторопела. Полукруглая комната выступала из скалы, и вместо стены было изогнутое полукруглое окно. Вдох безграничного восторга ворвался в лёгкие, и она никак не могла выдохнуть. Так и стояла с открытым ртом. Кривое стекло искажало реальную панораму до неузнаваемости: островерхие пики гор, как гигантские сталагмиты, царапали вечернее небо, полное незнакомых разноцветных созвездий. Заснеженные вершины светились фиолетовым, зелёным, розовым, и эта инопланетная, чуждая панорама завораживала дух, парализовывала конечности и распирала грудь изнутри, не давая возможности выдохнуть.
- Ты это видишь? - шёпотом произнесла Оксана на вдохе, наполняя лёгкие до отказа.
- В тысячный раз, и как будто в первый. - шёпотом отозвался Чурек прямо за спиной, и положил ладони ей на плечи.
Прикосновение знакомой человеческой плоти постепенно, по миллиметру, выводило Оксану из оцепенения. Она ступила полшага назад, тесно прижалась к Чуреку, и, заведя руки за спину, схватилась за его рубаху. Ей было необходимо чувствовать рядом кого-то живого.
Планета Земля осталась где-то далеко, в миллионах световых лет от них, а может её и не стало вовсе. Она и он, как Ева и Адам, единственные, такие беззащитные и такие необходимые будущему человечеству. И друг другу. Разведи их хоть на йоту - и зыбкая конструкция человеческого рода оборвётся в самом основании. Она и он - маленький одноклеточный организм посреди новой планеты, готовый к делению в геометрической прогрессии. Последнее от прошлого, и начало для будущего.
- Как ты нашёл это... - она замолчала, пытаясь подобрать слово, но не нашла подходящего, поэтому раздельно произнесла: - э-то...
- Я зажгу свечи. - сказал Чурек вместо ответа. Переспрашивать Оксана не стала. Какая разница как?
Пламя спички многократно отразилось в окне и осветило небогатый интерьер комнаты. По сути, интерьера, как такового, и не было: в дальнем углу находился камин, стилизованный под простейший очаг, а справа от воображаемого центра - ковёр с подушками для восседания. Или возлежания.
На ковре стоял подсвечник с тремя свечами, вино, фрукты, и шашлык на подносе под стеклянным куполом-крышкой. Оксана соскучилась по шашлыку, но сейчас она смотрела на него как на мясо диковинного зверя, подвернувшегося под стрелу охотника. Человек покорял неведомый мир.
Чурек отошёл к очагу, что-то повернул, и мягкое пламя потянулось вверх, добавив теней на потолке.
- Прошу... - Чурек обеими руками указал на ковёр.
Оксана улыбнулась. Открыто, и немного грустно, не как Оксана. Как Ева. Видимо, в жизни Евы редко случались подобные пиршества.
Они опустились на пол. Оксана хотела спросить про вилки, но почему-то постеснялась. Промолчала. Мясо ели руками, как древние предки. Вино согревало, дарило слабость, заставляло работать воображение.
- А где Луна? - спохватилась вдруг Оксана. Вопрос прозвучал испуганно, будто она обнаружила пропажу чего-то очень личного и важного. Обручального кольца, например.
- Там, - махнул Чурек в сторону стены за спиной, и сделал глоток из горлышка бутылки.
Оксана успокоилась.
- А какая она?
- Изумрудная, во-от такая! - Чурек попытался показать руками приблизительные размеры спутника. - И с кольцами.
- Краси-иво... - протянула Оксана.
Чурек поднялся, сделал несколько шагов и расположился полулёжа возле окна, облокотившись спиной на подушки. Оксана подхватила бокалы, и, опустившись рядом на тёплый пол, положила голову ему на живот. Она не собиралась переступать грань, просто так было удобнее. И Чурек не собирался. Было время, когда Оксана даже подозревала его в нетрадиционности сексуальной ориентации, но всё оказалось куда проще: Чурек жил не ради себя, а ради мнения других. В этом было его духовное предназначение. Его безгранично любили все, с кем он общался хотя бы неделю. Как друга. И он питался дружбой как кот сметаной, жмурясь и мурлыча от удовольствия. Счастливый человек!
Оксана потянула босую ногу к окну, и коснулась стекла большим пальцем. Снаружи шёл снег.
Где-то там, возле подножия гор, бесстрашный Адам сражался со зверем один на один. Или не с одним зверем. Тогда один на один с природой. Боролся за выживание её, Евы, и своё. Бросался с каменным ножом на клыкастого хищника, размашисто рассекал плоть, и, исцарапанный когтями, шёл домой, сгорбившись под тяжестью свежей туши.
- Скажи, - спросила вдруг Оксана, - а ты мог бы так?
- Как? - не понял Чурек.
- Ну как Адам. С каменным ножом, и на зверя.
- А разве Адам ходил на зверя с каменным ножом? - засомневался Чурек.
- Не важно. Смог бы?
Чурек задумался.
- Не-ет... - протянул он серьёзно. - Я бы привлёк подрядчиков на сходных условиях, часть добычи пустил на PR-компанию, часть раздал в кредит. Другую...
Он осёкся. Оксана больно ткнула его кулачком бок, проговорив:
- Дурак. - И пояснила - Ты один. И я одна. Кроме нас никого нет.
Чурек снова задумался. Ему показалось, что утвердительный ответ повлечёт более каверзные вопросы, в лучшем случае. В худшем - действия. Действовать он не был готов, но и получить кулаком в бок не хотелось. Однако пришлось сделать выбор:
- Не, - помотал он головой. - Без PR-компании никак не обойтись...
- Дурак, - обиделась Оксана, но бить не стала. Просто закрыла глаза. И провалилась в сон.
Обратная дорога нещадно возвращала в реальность.
- Остановите пожалуйста. – попросила Оксана водителя.
Водитель послушно притормозил, прижавшись к левому краю дороги. Она вышла на мороз и остановилась на краю обрыва, глядя в пустоту.
Подошёл Чурек.
- Зачем это? – спросила Оксана сквозь слёзы.
- Что? - спросил Чурек.
- Зачем ты это делаешь?
- Контрасты есть духовное наполнение. Ты не довольна?
Оксана была подавлена. Духовное наполнение обернулось духовным опустошением. Жутко хотелось назад.
- Я угощаю тебя настоящим, временным. А ты должна смотреть в будущее.
- А что в будущем?
- Семья. И твоё счастье.
Оксана действительно была счастлива. У неё была семья, работа, хорошее положение, но, видимо, всё хорошее рано или поздно приедается.
- Зачем тебе другой мир? – спросил Чурек, взяв её за локоть. – Этот не так уж плох. Это как интересное кино в хорошем кинозале. С эффектом присутствия. Но «the end» неизбежен, даже если он «happy», и после сеанса придётся выйти наружу.
Он был прав. Оксана понимала, что горькая правда лучше, но она не предполагала, что правда может быть на столько горька. Однако чего она ждала? Чурек обещал ей маленькое чудо, а Оксана жаждала большого, полноценного, с продолжением. А для чего? На сколько её хватило бы? В пещере, без удобств, без косметички, в конце концов…
Оксана взяла себя в руки, и вернулась в машину. «Сбрось обезьяну» - часто повторял преподаватель на тренингах. Так он рекомендовал избавляться от чужих обязанностей и навязчивых мыслей. «Сбрось обезьяну!» - сказала себе Оксана, и сжала кулачки… Она представила, как маленькая, противная, мартышка нехотя слазит с насиженного места на голове на плечо, с плеча на колени, цепко хватаясь за одежду, с колен на пол, и, виновато взглянув на последок вверх, мол, не передумал ли хозяин, исчезает под креслом авто. Стало легче, и нарисованный на стекле дистрофик с огромными ладонями весело подмигивал.
В гостинице они с ходу попали на сабантуй в номере начальника отдела кадров. Чурек моментально влился в разговор, а Оксана присела в кресло с бокалом минералки и подносом канапе. В последний день отдыха она твёрдо решила вкусно поесть, а не выпить. Но скоро компания перешла к танцам, и праздник живота пришлось отложить: пузатый завхоз Женя пригласил Оксану потанцевать. Ленка пригласила Чурека, бесцеремонно вытянув его за руку из-за стола, и принялась что-то нашёптывать на ушко, время от времени кося взгляд на Оксану. Суть была ясна: «Где был? Что делал?». Ревновала…
Вскоре Чурек с Ленкой, продолжая перетаптываться в танце, сместились к выходу, и юркнули за дверь. Оксана подошла к окну, оставив недоумевающего Женю посреди комнаты. На улице стоял микроавтобус цвета хаки, с нарисованным на боковом стекле человечком. Чурек вынес Ленку из гостиницы на руках, усадил в УАЗик, сам забрался на переднее сиденье и рукой подал водителю команду: трогай!
- Очередная жертва контраста - прошептала Оксана.
- Что? – переспросил Женя за спиной.
- Нет, ничего. – произнесла она. – Извини, я пойду.
Выйдя из номера она набрала номер мужа.
- Гуляете? – весело отозвался тот. Из трубки фоном доносилась задорная музыка детских аттракционов.
- Пьём – поправила Оксана.
- Мамочка-мамочка-мамочка-мамочка!!! – заверещала дочка в трубку, - Мне срочно нужен балет для Барби-Ксюши!
- Кабриолет, - со стороны поправил муж.
- Кабриолет, – провопила дочка, и, видимо, показала трубке ладошку с оттопыренными пальчиками – вот столько!
- Четыре, - подсказал папа.
- Четыре! – провопила она.
- Хорошо, милая – рассмеялась Оксана. Она купит кабриолет в аэропорту, и они вместе с дочкой пересчитают колёса у машины, отгибая пальчики один за другим. Получится как раз четыре.
- Ну мы тебя встретим? – услышала она голос мужа. Дочка уже отбежала.
- Конечно, милый. До завтра.
Невесомые хлопья снега слетали сверху вниз, кружась в непонятном танце, и словно посмеивались над окружающим миром. А вершины величественных гор, простирающихся до самого горизонта, свято хранили в тайне память о бесстрашном Адаме, давным-давно сражавшимся один на один с самой природой. Давным-давно…