Когда проваливался Александр Сергеевич, он держался за перо,
А Сергей Александрович – за бутылку.
И то и другое не очень про…
Но временами помогало не лезть в бутырку.
Бабель, думается, хватался за знамя.
Пастернак – за лопату и земельный участок.
А Солженицын – за воздух, но у него была хорошая память.
А Ахматова проваливалась слишком часто,
Так что разумным решением было не выбираться,
А так – с ходу – во сне – записывать на пленку гудение трансформатора.
И пока Басё проваливался в медитацию,
Русская литература расставляла буйки по границам фарватера.
Так что современные поэты – не первооткрыватели, а геодезисты
С тахеометрами и нивелирами новой конструкции,
Которые позволяют заносить чужие мысли на печатный лист,
Не выходя из-под модернистической юрисдукции,
Попав в струю, стоя в строю зарезервированных анналов,
Перманентно воскрешая столетних призраков.
А что достанется следующим, плывущим тем же каналом?
Переписывать переписанное с переписанного?