Утро. Старый чердак. Паутина на ветхом оконце.
Сколько лет ты молчал? Сколько лет ты хранил тишину?
Позабытый людьми и лучами искристого солнца,
Ты неслышно считал свои дни в полусонном бреду.
Сколько таин хранил, проживая в молчанье столетья?
Если б мог рассказать, не хватило бы долгих недель.
Твой нарушив покой, изливаю я лишь междометья,
И пытаюсь найти этих дней и былых параллель.
Хоть и время прошло, а ведь все так, до боли, похоже:
И стремленье к успеху, и первые строки любви!
Вот какие-то письма. Их ждал кто-то в прошлом, быть может…
Но остались лежать среди прочего хлама они.
Вот игрушки. Смешны. Как давно нет на свете похожих,
Как и прежних хозяев – смешных и весёлых ребят.
Годы мчат, не щадя…Мы становимся старше и строже,
Лишь игрушки забытые в детство на миг возвратят.
Нафталиновый дух пролетает. Всё напрочь забыто.
Ощущаю себя, как Алиса, попавшая в сон.
Робкий шорох шагов. Память кистью незримой размыта.
Что там в тёмном углу? Неужели живой патефон?
И пластинки в пыли. Взбудоражила эта находка.
О виниловом звуке давно позабыли…давно…
Я дрожащей рукой сброшу пыль и замру над «раскопкой»
Что же лучше послушать? Да разве же не всё равно?!
Парусиновый туфель, блеснул, вспомнив вальс и фокстроты,
Показалось, что свет по ступеням вступил на порог.
Из далёких времён понеслись затаённые ноты.
Счастье, радость любви, боль несбыточных грёз и тревог.
«Утомлённое солнце»! - подарок потомкам поэта.
Улыбнулся Альвек,* слыша танго своё сквозь года.
Белый призрак возник… тонкий абрис его силуэта.
Прошептал: «Вы останетесь солнцем томимы всегда…»
Мне бы выбросить всё, навести чистоту и порядки,
Мне бы сжечь всё до тла, разгрести тишину старых ниш,
Сдать в утиль красоту пылких писем? Нарушить загадки?
Дверь закрою на ключ, оставляя чердачную тишь.
Альвек (1895—1943?) — русский поэт. Он называл себя просто — Альвек. Его настоящие фамилия и имя будут забыты. Будет забыта даже дата его смерти, но танго «Утомлённое Солнце» переживёт его в веках.