Здесь можно жить, и время отрывное.
Календарём блаженные идут.
Собака задыхается от зноя
и тополя высокие цветут.
Я так больна своим косноязычьем,
бессонной ленью, кухонной строкой.
А за окном – невыносимо – птичья
торговля пищей чистой и другой.
Мне будет всё, но видимо не в этом
треклятом месте и не на виду
у всех, а будет лето, лето, лето
и обморок под синевой в саду.
А будет – белым кружевом и пухом,
зелёной веткой, солнцем со спины,
комариком, тоскующим над ухом,
звездой, летящей вверх из глубины.
Пока есть кровь, как речь из чёрной вены,
и жизнь цепляет лёгкий свой улов,
поговорим о страшном откровенно,
чтобы бояться не осталось слов.
Поговорим. Здесь можно разоряться
и пустословить. С рук сойдёт. Пустяк.
Я не хочу ни плакать, ни бояться.
Пусть будет так.
Пусть будет так, и можно жить, и – жадно.
Забудем полюбовно. Срок гореть
и говорить бессмысленно, нескладно,
и так смешно и неумело петь.