Она монашкою жила,
надеясь и любя, и веря,
И с неба манны не ждала,
а тем жила, что Бог отмерил.
Вела лишь с небом диалог,
с цветами, птицами дружила,
и думала: решил так Бог-
любви земной не заслужила.
В глуши, в чаду мирских забот
истому сердца забывала.
И вот явился как-то тот,
о ком из Библии лишь знала.
Приехал в этот край он сам.
Вмиг сердце радостно забилось,
душа вспорхнула к небесам, -
Ах, вот она - Господня милость!
Он взгляда отвести не мог,
обескуражен был немного.
Он так смотрел, как смотрит Бог,
и проницательно, и строго.
Она не отвела свой взгляд,
не проронила даже слова.
Молилась много лет подряд,
к суду всегда была готова.
В оцепененье дивном том
очарованью предавались.
Казалось, замер мир кругом,
лишь души крепко обнимались.
Она смутилась, и свой взгляд
смиренно долу опустила
и побрела в свой дикий сад,
где жизнь такой казалась милой.
Теперь тюрьмой стал отчий дом,
рай адом мигом обернулся.
Она молила об одном -
чтоб суженый ее вернулся.
Душа, похоже, с ним тогда
в тот роковой день обручилась
и поклялась с ним навсегда
быть вместе, чтобы ни случилось.
Его повсюду слыша глас,
она вела с ним диалоги.
Хоть видела его лишь раз
и представляла очень плохо.
Он клялся ей в своей любви
и верности, и молвил строго,
мол, как меня ты не зови,
я не приду - тебе дорога.
Она трусихой не слыла,
но путь ее пугал немного.
С молитвой к Господу брела,-
была опасною дорога.
И вот настал свиданья час.
Она в глаза ему взглянула.
Он вспыхнул разом и угас.
Отвел свой взгляд и отвернулся.
Но голос звал: не уходи,
ты у ворот постой немного,
рай ожидает впереди,
стоишь у счастья на пороге.
Она ждала, хоть мучил бес.
Была зима и ночь глухая.
Являлись ангелы с небес.
свою ей помощь предлагая.
Она настойчиво ждала
и уходить не собиралась.
Была земля и ночь мала,
превозмогу все - ей казалось.
Бес свирепел, мороз крепчал.
Зимою ночь не так прекрасна.
Коснулась разума печаль -
Ты ждешь его, увы, напрасно.
А он твердил: дождись, дождись,
что тот мороз, что люты звери?
Ты за меня готова жизнь
свою отдать? - хочу проверить.
Но вскоре стала понимать -
стоит у смерти на пороге,
что не готова жизнь отдать,
что обещала ее многим.
И мать с батяней, и друзья,
и непослушные мальчишки -
все ждут. Нет, умирать нельзя.
Цена завышенная слишком.
И так у смерти на краю,
Иль у блаженства на пороге,
желая жизнь спасти свою,
она вновь обратилась к Богу:
Спаси меня и сохрани,
дай силы где-нибудь укрыться,
чуть накажи, чуть побрани.
Я поняла, что снам не сбыться.
Всегда считала, что Тобой
он послан был мне даром свыше,
награждена своей судьбой,
что Ты мольбы мои услышал.
В ответ - ни звука, будто Бог
ее молитвам не внимает.
И только кто прийти не смог
ей внемлет, но не понимает.
Зачем ушла, куда бежит,
как можно мерзнуть и бояться,
как от него уйти спешит
и в лапы смерти не отдаться?
«Как Бог не сдаст, свинья не съест», -
она сама себе сказала.
И все сильней нательный крест
к груди холодной прижимала.
Так и случилось, потому
живой осталась и здоровой,
и понимала, что ему
хотелось насладиться кровью.
Ах, демон ты, ступай же прочь, -
она дорогою твердила.
А он в ответ: дышать невмочь,
и без тебя мне жизнь - могила.
Добраться не сумел тогда,
мне путы ноженьки сковали.
Но буду ждать тебя всегда,
а сам прийти смогу едва ли.
Она молилась день и ночь,
и не желала его слушать.
Но даже Бог не смог помочь
его забыть, очистить душу.
И спать невмочь, дышать невмочь,
как будто грудь тисками сжата.
И просит он ему помочь,
прискорбно просит, виновато.
Она на встречу вновь идет,
клонимая свирепым ветром,
Тревога и печаль гнетет,
ведь путь тот в сотни километров.
Там не случилось вновь чудес.
Он смотрит, будто бы не знает.
Вновь появился, да исчез.
Она вновь голову ломает:
зачем явилась я сюда,
зачем я ноженьки сбиваю?
За мной охотится беда,
а я ей только помогаю.
Домой рванулась со всех ног,
да путь отрезан был обратный.
Опять взмолилась, чтобы Бог
вернул в родимые пенаты.
Бог милостив, он ей помог.
И хоть с трудом, но воротилась
она на свой родной порог
и вновь к иконам обратилась:
зачем терзает он меня,
зачем ревет, как зверь косматый
в глухой ночи, при свете дня
и молит снова виновато:
приди, приди, мой свет во тьме
и озари мою темницу,
жизнь без тебя не в радость мне,
и я готов сойти в гробницу.
Живу тобою, ангел мой,
безмерно без тебя скучаю.
Свой завершая путь земной,
день новой встречи назначаю.
Она боролась, как могла,
молясь коленопреклоненно
о том, чтоб больше не была
такой неистово-влюбленной.
К чему ей эта кутерьма
и эти бесовские пляски,
когда вокруг лишь мгла и тьма,
и путь тревожный и опасный.
Зачем ей жизнью рисковать,
за что себя вести на плаху?
Ей надо жертвы цену знать,
чтоб все принять без слез и страха.
Но молит он, и силы нет,
ей слушать эти песнопенья.
Но что же, - молвила в ответ
она ему на заверенья, -
Коль пробил твой урочный час,
приду к тебе, мой ангел смерти.
Но знай, приду в последний раз.
Обманешь вновь, тогда пусть черти
в твоей неведомой стране
с тобою водят хороводы.
Не поддавалась сатане
копыторогому я сроду.
И вновь в дорогу собралась
и Богу трепетно молилась.
Ему быть верной поклялась
и с ближними навек простилась.
Что путь нелегок и тернист,
она уже заранье знала.
О том марать не буду лист,
а расскажу лишь суть финала.
Он не сказал ни слова ей,
а посмотрел печальным взором.
И даже не отвел очей,
как будто ждал он приговора.
Она ж не знала что сказать,
возникли сразу же сомненья.
Мольбы смогла б чем доказать,
что предъявить для обвиненья?
Он не звонил и не писал,
обет молчанья не нарушил.
И мало ль кто в дорогу звал,
и мало ль кто забрался в душу?
Она потупила свой взгляд,
волнения ничем не выдав.
Домой пошла, как год назад,
вновь обратилась правда кривдой.
А там ждала ее беда.
Ей много пережить случилось.
И приходила смерть туда,
и выжить вновь она стремилась.
Тогда, у жизни на краю,
она себя во всем винила:
зачем сгубила жизнь свою,
зачем земное полюбила?
Всегда жила душой своей,
пусть наслаждения не знала,
но в карусели хмурых дней
ты безмятежной пребывала.
И стоит счастья ли искать?
Кто райский плод в аду вкушает?
Кто хочет все от жизни взять,
того лукавый искушает.
Она, пройдя горнило бед,
сильнее, закаленней стала.
И голосу тому в ответ
уже спокойно отвечала:
ты искушал меня не раз,
мечты всегда в дорогу звали,
но огонек в душе погас
и возродится он едва ли.
Что довелось перетерпеть,
пустило крепкие росточки.
Однажды вновь смогла запеть.
Все в этих проросло листочках.
Теперь легко то вспоминать.
И голос тот все глуше, тише.
Ему мне нечего сказать,
да я его и не услышу.