Злая юность заострила лицо,
обесцветила волосы, уложила ко мне в постель,
ты споёшь, не разжимая губ, о том,
о чём поёт на рассвете - наверное, коростель,
а может, не он - на вершине киевских гор,
когда Луна на западе ярче, чем весь восток,
ещё пел петух, из потьмы собирался сор
облаками, красными, как вишнёвый сок,
который другая добавляла в коньяк,
и я спрашивал себя - для чего ты здесь,
не нашёл ответа, как прилежный маньяк,
что не знает причин, но приходится лезть
на новое тело, в грязной посадке, у копчённых шпал,
чутко прядАя всем телом на посторонний звук,
понимая, что все, кого он там заебал -
гораздо ближе, чем враг, и гораздо дальше, чем друг.