Латексный город.
Москва.
В смазке дождей.
Не хватает сапог, чтоб не плыть.
Вижу сорок людей.
Голова, голова,
бегут
одна другой быстрей,
в толпе,
прыг-скок,
чтоб ничего не упустить.
А тополя бросают пух в лицо,
не попадают,
он ютится по углам.
Земля раскидывает так же беглецов –
одних по санузлам,
других во фрак и по балам.
А плакальщицы -
это вид разнорабочих тротуара,
согнутые в три раза,
вопрошающие
и без того без_помощных прохожих,
упрятанных в свои резервуары,
дать руку,
вытащить из жизненного унитаза,
грязной кожи,
и щурятся на них вполглаза.
А вот мороженое –
семь копеек в сторублёвой степени,
почти твоё.
И кока-кола,
смешенная сотню лет назад аптекарем –
старьё.
Теперь ты сыт и выпоен вполне.
Завидуйте,
младенцы Африки и Индии вдвойне!
Черемуха цвела в жару,
нехарактерно,
и каштаны.
А кто-то
безхарактерно
давил любовницу на кожаном диване.
А дети дома с понедельника к субботе:
«не плакай мама, папа где-то на работе».
Часы философичные
о чем-то знают,
я уверена,
и даже говорят.
Но мертв язык,
и слышим только сотый стук
подряд.
Теряю,
чувствую,
что упускаю что-то постоянно.
Как, Боже, жаль,
что только я слова вяжу,
а не волную фортепиано.
1 июня 2010