Тьма подступит, словно волны в час вечернего прилива
Подступают постепенно к золотой песчаной кромке.
Пододвинутся поближе к речке плачущие ивы,
Лёгкой дымкой мгла накроет валуны и камнеломки.
Камыши замрут дозором, как отточенные пики,
Пошушукиваясь тихо, но воинствующе грозно.
Небо станет цветом точно горсть созревшей ежевики,
И на нём зажгутся звёзды в облаках-лоскутьях розно.
Месяц явится волшебной нежно-кремовой ладейкой*,
Раздвоится, отразившись разморённою водою,
Поплывёт, едва качаясь, вслед за юркою уклейкой,
Мимо берега немого, голубого сухостоя
К недалёкой, скрытой тьмою, серебрящейся излуке
Там, где омуты глуб`оки и черны, как крылья галки,
Где скрутив из тины сети, ждут своей добычи в руки
Восхитительно нагие белотелые русалки!
* – бумажный змей, или уменьш. от ладья.