Волхвы увязали в песке, застревали в колючих кустах,
и спины жалели верблюдов нагруженных тяжко,
но всё же спешили за низко светившей Звездой.
Был холоден ветер, кололся песок под рубашкой,
у редких колодцев скотину поили водой,
и пили вино, и садились верблюдам на спины,
и снова рядили, когда окончанье пути,
и спешившись в тёмной ночи продолжали идти,
ведя разговор меж собою неспешный и длинный.
Они обсуждали течение дней и движенье светил,
они составляли Младенцу-Царю гороскопы,
названья ища для неведомых ранее сил.
Тропа всё покорней покато ложилась под стопы,
их путь завершался: застыла Звезда осветив
окраину города, инеем скрытые снопы,
и крыши домов, и движение тёмной реки.
Проход внутрь скалы закрывала сосновая дверь,
но досок шершавость не стала преградой для света...
Волхвы оглянулись: остался лишь час до рассвета,
но, кажется, некуда больше спешить им теперь.
И дверь поддалась, и в пещеру входили гуськом,
под блеянье овц, растревоженных нынче до срока,
и каждый, зажатым в руках драгоценным ларцом,
приветствовал миру явленье Царя и Пророка.
И каждый дивился, сплетая цветистую речь,
что Чудо свершилось не в убранных златом палатах.
Мария смотрела с улыбкой, но чуть виновато,
И в сердце пыталась и эту минуту сберечь.
Дары принимал безмятежно спелёнутый Царь,
что спал на рассвете в коровьей просторной кормушке.
Испив молока из наполненной Матерью кружки,
волхвы собирались в дорогу пуститься опять.
И тихо прошли по пути освещённому днём,
в обратном порядке, слова и вино экономя,
несли, сокрывая в душе своё знанье о Том,
Кто в небе воздвигнет чертог, а лежит на соломе.
08.01.2010