Дверь открылась и, вошёл Есенин,
Воровато будто умыкнул
Из кармана кисточку сирени
Вытащил и под ноги швырнул:
«Разве можно это не печатать,
Если жизнь в сто тысяч раз страшней,
Если на душе дожди и слякоть
И она не верует в людей».
Положил на стол листок измятый
И душа на миг в нём умерла
Календарь отсчитывал двадцатый
Майский день весеннего числа.
Кашлянул прокурено, натужно,
Шляпу снял и серое кашне
И сказал: « Откройте окна, душно,
Невозможно душно братцы мне!».
И не трудно было догадаться,
Что не от весны поэт был пьян
Начинало, что-то в нём ломаться
Без хореографии Дункан.
Простыня качалась на верёвке
Словно парус белый за окном,
Было всем тревожно и неловко
И пошёл хозяин за вином...
В Англетере двери открывают,
Выручку считает ресторан,
Поезд к Ленинграду подъезжает
И никто не дёрнет за стоп-кран.