Ты сжимаешь осколок солнца неуверенной детской рукой. Если брат твой однажды вернётся, в вашем доме будет покой. Перестанет Маргарет плакать, Кэти снимет с шеи петлю. «Возвращайся скорее, братик, я так сильно тебя люблю!» От дождей прохудилась крыша, сад ваш сорной зарос травой. Ты надеешься, он услышит. Ты надеешься – он живой. Солнце гаснет в твоей ладони, от кустов наползает тень... «Скоро мой день рожденья, помнишь? Наш с тобой уговорный день.» В ярко-рыжем закатном свете шелестит у крыльца пырей, и кукушкою кличет Кэти: «Джонни, милый, домой скорей!» Ты же медлишь. На небе бледном лунный серп, словно тонкий шрам. «Мы не дожили до победы. Приходи, дай свободу нам!» Ночь крадётся по небосводу, и стекляшка дрожит в руке…
Незаметно проходят годы в обветшалом особняке.