рваными интонациями мне в любви признавалась,
так и быть - каюсь. Ночами маюсь,
всё не могу забыть взгляд твой униженный,
смущённый по-книжному. на глазах выжжена
боль от ненужности, пепел мужества,
детские грёзы о счастливом замужестве,
что без следа исчезли с моим появлением.
Место оставив лишь тлению, мечт твоих тлению.
Ты говорила сбивчиво, видно же, что боялась.
Я издевательски улыбалась, слыша вполуха
Вот чепуха. Ладно уж, ни пера ни пуха,
Перебивать не стану, ну и что, что сплошная скука.
С каждым собственным словом сама себя убивала,
Бедная девочка! Ты же знала, всё знала.
Путала мысли и волосы, переходила в истерику.
"Hit in America" - на футболке твоей читала.
Хм, запишу, пожалуй. Ты продолжала.
Девочка, ты же знала, на что идёшь.
По рукам пробежала дрожь? Ну и что ж.
В сердце воткнула нож? Ерунда, не кричи.
У меня таких, как ты - тысячи.
Будешь тысяча первой? Ну что за дура?...
Быть со мной - неприятная процедура.
Я люблю грубо, исключительно грубо.
Никаких нежностей - секс сугубо.
Она долго краснела, смелела, вспоминала ругательства.
К чёрту меня, и туда же мои обязательства.
Да уж, предательство. Гулко и жёстко смеялась.
Ты на глазах менялась. "Сволочь..." - и больше не появлялась.
Девочка, ты такая не первая. Так же я расправлялась с другими стервами.
Что осыпали меня своими драными нервами.
Только какого чёрта со мной происходит ночами,
Мысли вдруг замолчали, к стене жмусь плечами.
Печали. Мне не знакомы, не обольщайся.
Секундная слабость (просто длится седьмые сутки)
Это всё шутки, всего лишь немые шутки.
У меня ещё тысяча хрупких, стройных и непристойных.
К чёрту иди. И дай мне поспать спокойно.