Одна писклявая дама очень хотела устроить свою личную жизнь.
И все бы ничего, да только ее голос сильно диссонировал с нерв-ной системой ее избранников. Внешне она вроде ничего была – та-кая интересная дама, с глазами, носом, ногами. Но вот голос! Как она свой ротик откроет, так сразу все оглядываться начинают: отку-да эта трель колоратурная раздается? Уж очень высоко ее голос взлетал, прямо до самых соловьиных высот. Конечно, когда это пти-чье щебетание, то это ничего и даже вполне, но когда такие высокие ноты в банальной беседе берут, то тут уж хочется немедленно уши свои чем-то запаклевать, дабы уберечь свою нервную систему от неожиданной Сирены.
И, отчаявшись окончательно, решила однажды несчастная жен-щина обратиться к врачу. Вошла, волнуясь, в кабинет и молчит. Доктор здоровается, присесть предлагает и первый вопрос задает – с чем, мол, пришли, слушаю. Ну, и услышал. Аж подпрыгнул от не-ожиданности, когда услышал. Хотя, казалось бы, чего врачу-то под-прыгивать? Дама в слезы. Врач облезлую макушку чесать. А потом вдруг и говорит: «А не приходилось ли вам, дорогая, петь?» Дама скромно отвечает: «Да, дома пою. Потихоньку, чтобы никто не слышал. Стесняюсь». «Что вы говорите?! А нельзя ли послушать?» – обрадовался доктор. «А петь-то чего»? – спрашивает дама. «Да что хотите, то и пойте», – отвечает. И дама как запела… «Вальс-бостон» Розенбаума почему-то. И тут – о, Чудо! Голос несчастной зазвучал вдруг не сопрано там каким-нибудь, а самым что ни на есть сильным и чистым контральто. Врач даже застонал от неожиданности, с места соскочил и закружил вокруг дамы в экстазе: «Вот видите!! Видите! Я был прав! Я так и думал!!!» И чуть ли не целоваться полез.
А вскоре, между прочим, на даме и женился. И очень был этим доволен. И многие ему завидовали, замечая с удовольствием, как чудесно его жена, разговаривая, слова тянет, как бы пропевая их слегка. И так это мило у нее получалось, что все безоговорочно при-
знавали особую сексуальность этого низкого чудесного голоса, да и всей избранницы счастливого доктора в целом.
Так к чему это я? Знакомый у меня один есть. Бас, между про-чим, оперный. А в жизни я всегда его голос по телефону за голос охрипшей девушки принимаю. Всякий раз боюсь не признать и оби-деть. Только и ориентируюсь на ужасно противный визгливый тембр. По нему и узнаю пока. Вот я и думаю: может быть, этому ба-су тоже лучше петь всегда и везде? А что? Голос у него сильный, тембра превосходного, густого, насыщенного – когда поет, конечно.
Одна беда – никто ему правду сказать не решается, а он себя со стороны не слышит и потому весьма собой доволен. Так что про-блема тут…