как изможденный Жан Батист Гренуй,
впивающийся бледными глазами
во тьму, где в глубине полночных окон
рябит тяжелая, холодная вода
с прозрачным всплеском лунного затменья...
во тьму, где девушка в змеином ожиданье
перебирает шелковую пряжу
негнущимися, стылыми руками
и оплетает голосом мгновенья,
застывшие осколками тумана
на впадинах сыреющих окон...
как он, дрожащий, одинокий, нищий,
перед сияющей, огромной жизнью,
убого, лихорадочно молчу...
и, припадая к солнечным потокам
распятого, распавшегося бога,
я чувствую холодный запах кожи
и хлопья белой, отсыревшей краски,
на старом, остывающем от страха,
картонном лике с плесенью в глазах.
и, поднимаясь из потоков пыли,
я восхищенно чувствую кипящий,
струящийся по воспаленным венам
сухой огонь и высверленный стыд.