мы не сбылись в удушливом мирке,
где мелок жемчуг, пьяны капитаны,
где продают в заброшенном ларьке
одно и то же зелье неустанно;
под тонкий танец солнечного сна
расходятся по рельсам тепловозы,
и лишь им вслед смотреть осталось нам,
глотая гарь незаданных вопросов.
мы были здесь, смотри - следы, следы...
как память камня о былом и зримом;
хранит бульвар предчувствие беды,
и светофор чадит ультрамарином.
мы здесь всегда, под божьей суетой,
над крышами покатыми, мы вместе
сидим и смотрим, как ты пьешь Шато
тридцать второго со своей невестой.
отсюда видно, ты - доволен ей,
она - создание восторженной эпохи.
ты гладишь ее волосы своей
большой рукой. и выглядишь неплохо.
отсюда ясно - сколько не пиши,
и ни смотри в затертые страницы,
мы никогда не будем хороши
настолько, чтобы снова сбыться.
***
черт бы побрал этот резкоконтинентальный
климат с горящим его дедлайном
с градусом, шкалящим на тридцати пяти.
вот бы до озера, что ли, дойти,
лечь там в траву, и стрункою зазвенеть бы,
греться на солнце тонкой каленой медью,
но нагреваться лишь глубоко внутри.
ты на меня не смотри, ты наверх смотри.
видишь, под солнцем, вверху, пограничной тонкой
ленточкой вьется между дурным и печальным кромка;
если идти по ней вдоль, балансируя нервом,
выпадет шанс добрести до каникул первым.
встроиться ровно в тот паз - для тебя отлитый,
щиколотки в песке, маковка - на орбите;
можешь поплакать, и слезы смешаются с морем: и ты
вспомнишь, что можешь, и прыгнешь с любой высоты.
нет, не вернешься. вернее, не ты, кто-то вместо
усядется в кресло рабочее прочно, займет твое место,
станет плодить мыслеформы чужие, пить водку.
а ты в это время плывешь себе в парусной лодке,
ладонь опустив по запястье в зеленые волны;
и плавятся дни, и дни все текут монотонно.
а кто-то другой за тебя неизбывно дежурит в эфире:
"пока ты плывешь, тебя все наконец-то простили"....
***
еще немного, и полетели.
восход стирает земли границы.
еще немного терпи, и дело
всей нашей жизни — как не разбиться —
порастеряет всю важность, бейби.
тут сны жестоки, и воздух пресен.
еще немного, и можно в небо,
в реальность лучшей из наднебесных.
сидим напротив - под тяжким грузом,
и, умножаясь, проблемы давят.
сидим напротив, ночь катит юзом
по нашим бедам без всяких правил;
сидим, и только часы на стенке
напоминают, что утро близко,
и что для каждой твоей проблемки
с утра найдется по сотне стиксов.
как только солнце оставит в небе
прореху рваную на полмили,
уложим быстро вина и хлеба,
оставим все, что не догрустили -
и в путь, в недолгий, но точно важный,
туда, где плачется ненароком,
туда, куда не приходят дважды,
зато по двое, зато по строкам,
по строкам, бейби, по этим мелким,
по этим глупым и безнадежным,
дойдем к закату по нужным стрелкам,
потом на север, а там несложно.
пока идем, успевай поверить,
что глупый мир остается в прошлом;
а если болит что отдельным нервом,
так это лишняя наша ноша.
сверяйся с компасом перспективы,
и крови ток направляй под кожей -
мы все же сделали это. криво,
почти беспечно, но тем дороже.
мы чуть повыше, чем каждодневно,
мы чуть счастливее, чем обычно;
и чуть потверже размякший кремний
налобной надписи "все отлично".
***
змей, развлекаясь, взмывает в небо.
я настраиваюсь на жизнь.
мой игрушечный мир колеблет,
на ветру разрывая вдрызг,
предпоследняя нотка веры,
предпоследняя ветка вербы
и последний туманный день.
я настраиваюсь на совесть,
на безмолвную тонкость мысли,
я настраиваюсь на тень.
змей парит, с облаками ссорясь,
и последние мысли сгрызли
крысы с судна моих потерь.
змей танцует, снимая пенки
с неба, чистого, как мазут.
воздух пахнет вином и хлебом,
мне бы в небо, ах мне бы в небо,
но меня-то ведь не возьмут.
у меня не хватает воли,
у меня безответный голод
и большой недостаток сна.
змей смеется вверху до колик,
улетая в приятный холод,
глядя, как я теперь одна.
как заслуженно и сердито
воет ветер в дневной глуши;
словно мы с тобой просто дети,
и играем в «дыши, дыши...».
будто не было ни раскопок
в котловане своих надежд,
ни исписанных горьких стопок
из тетрадок чужих невежд,
ни отличий, ни параллелей —
ничего из того, что мы
по неведению лелеем,
по неведению храним.
только дымный, туманный город
под ногами прошедших лет
пузырится домами гордо,
нас с тобою в которых нет.
только змей, улыбаясь горько,
из-под солнца глядит во тьму —
вот ему расскажи тихонько,
про меня расскажи ему.
как условились быть простыми,
словно азбука дошколят;
как теперь раздражает имя,
мое имя с твоим подряд.
змей услышит, крылом качая,
большеглазый, и улетит.
мы останемся у начала
уже пройденного пути.
перевяжем бинтами руки,
не сумевшие удержать,
и, как были, пойдем на звуки
к минус тысячным этажам.
я настраиваюсь на «умер».
ты как будто еще живой.
змей над нами включает зуммер.
пахнет скошенною травой.
***
вспоминай меня иногда? я пишу и не отправляю.
тихо плещет в окно вода надвигающегося мая...
вспоминай меня, если вдруг не останется сил на завтра,
если вдруг оказался друг и не друг, а случайный автор...
если ночь не захочет сна, если сна не видать в помине —
вспоминай, как плыла весна на ветру твоем темном-синем.
засыпай вместе с сотней слов, не рассказанных мной однажды.
засыпай, этих сладких снов ощущая ночную жажду.
вспоминай меня, будто бы я еще не ушла к закату;
будто в списке самой судьбы кто-то важный исправил даты;
будто я еще здесь, с тобой, каждым днем все теплей и ближе.
и не плачь обо мне, а спой своих песен из старых книжек.
вспоминай, как бродили мы по дорогам чужого рая:
вспоминай темноту зимы, и как плавились, умирая,
наши первые январи, как бежали по рельсам боли;
говори со мной, говори, до безумных душевных колик...
вспоминай меня. там, где я оказалась сейчас, нет света.
лишь в полуночной тьме стоят чьи-то жизни для нас ответом.
там твоя и моя, и врозь теперь жизни живут, под снегом.
что задумалось — не сбылось, да и черт с ним, с твоим побегом...
лишь бы счастлив. и лишь бы цел — не разрушен морозом, комой.
расскажи мне, какая цель тебя манит сегодня в омут?
расскажи будто бы не мне, а а стене, у которой плачут:
не стесняясь чужих камней, уповая не на удачу,
а на тихий, безмолвный плеск моих вод у твоих креплений.
лихорадочный жизни блеск мной почти позабыт, а гений
затаился. замкнулся круг без судьбы твоей параллельной.
вспоминай меня, милый друг. хоть и вышло все так.
отдельно.
***
если внутри болит - громко не говори.
видишь, как под окном плавятся фонари?
выцепи этот свет. просто вперед смотри.
ночь обойдет посты. и ничего внутри...
если нескладен день, если туман шипит,
словно упругий пес, спущенный вдруг с цепи -
сядь у окна, кури. можно чего-то пить.
если внутри горит, то это просто спирт.
дернешься - подожжешь. стать твоей тенью бы.
тихо смотреть во тьму. просто тебя любить.
и не иметь свое - кошка, квартплата, быт...
небо представит счет. не превышать кредит.
солнечное пятно - это лицо вдали.
имя твое внутри плавится и болит.
нежных закатов дым - снова я на мели.
мне бы достичь тебя, меру весов и длин.
мне бы обнять тебя, мокрых твоих волос
запах вдохнуть и стать словно бы этот пес,
что, оторвавши цепь, вкуса не помнит слез.
просто идти с тобой к лету и сказке Оз.
если внутри болит - значит, сердечный сбой.
нет ничего вокруг - есть только мы с тобой.
плавятся фонари. с неба посмотрит Бог.
громко не говори.
побереги любовь.